Алексей Толбузин - Котомемуары Ага-Хана Мюнцеля

Какой славный дворец построил курфюрст и назвал так чудно – Цвингер; какая большая и уютная крыша, где так много разных карнизов и водосточных труб, по которым так приятно лазить. Однажды Фриц даже видел бал курфюрста. Курфюрст, в расшитом золотым позументом красном мундире, танцевал полонез, и все гости, и весь двор почтительно и восхищенно смотрели на танец, подобострастно ловя взгляд великого владыки. А дело то было теплым весенним вечером, и окна были распахнуты настежь, чем воспользовался наш приятель, пробравшись в обеденную залу. Ну и удивились же слуги, когда со стола, необъяснимо, исчезла любимая ветчина курфюрста. И вкуснее её не было ничего на свете!

– Ну да, готов свидетельствовать! – подумал Фриц.

Выдрали же за её пропажу непутёвого помощника младшего истопника Петера, лентяя и растяпу, по случаю бала присланного в помощь из церковной школы.

Вот, нежась, урча и вспоминая курфюрстскую ветчину и другие приключения, услышал Фриц необычный шум. Как будто бы заиграли одновременно трубы и дудки, забили барабаны, литавры, зазвучали кимвалы и цимбалы. В страхе шмыгнул Фриц за большой горшок с геранью и притаился, осторожно выглядывая и ища взглядом что же это такое.

– Сто тысяч чертей, то есть мышей, вот это да!

На площадь перед дворцом вступала великолепная процессия. Впереди шествовали два огромных черных слона. А надо сказать, что Фриц был кот любознательный и, по совместительству и за отдельную плату, ловил мышей в лавке книготорговца. И вечерами любил почитывать разные книжки о далёких странах и путешествиях. Там же видел он картинки разных зверей и сразу признал редких индийских черных слонов. На них были шелковые попоны с вышитыми золотом на неведомом языке надписями, на спинах слонов сидели погонщики, в желтых тюрбанах, расшитых золотом красных куртках и белых шальварах, в руках держали они жемчужного цвета зонтики с золотыми ручками. Следом шествовали верблюды, покрытые персидскими коврами, украшенные разноцветными кистями и увенчанные пышными плюмажами. Погонщики же держали метёлки из павлиньих перьев. Далее шли слуги и несли бесчисленное множество коробок, сундучков, ковров и прочего скарба. Потом – музыканты, в расшитых золотыми солнцами синих кафтанах, дудели в трубы, затем другие, в красных кафтанах с серебряными полумесяцами, били в барабаны. Маленькие обезьянки, сидевшие на их плечах, оглушительно колотили в литавры.

Весь город высыпал на улицы, окна были усеяны головами зевак.

– Но что же это такое?

– Не иначе, посольство самого великого персидского шаха ко двору нашего господина! -шептались в толпе.

– Глядите, глядите, сам великий посол! – закричали все разом.

Медленным, исполненным достоинства и гордости, шагом вступили на площадь два верблюда, украшенные золотыми кистями и покрытые шелковыми тканями. На первом восседал важного вида бородатый старик в зелёной чалме и золотом кафтане, на боку его висела сабля, сверкающая драгоценными камнями. То был сам великий посол Али-Реза-хан-Каджар, друг и советник самого Абасс-шаха, повелителя персидских земель, светоча Аллаха на земле, да продлит Аллах его дни!

Фриц глядел во все глаза. По толпе прошел удивлённый шепот.

– Сто тысяч чертей, то есть мышей, то есть святые коты! Клянусь селёдочной головой и курфюрстской ветчиной – что за диво!

На втором верблюде важно ехал, кто бы вы думали, кот – да, да, кот, в красной фесочке с золотой кисточкой, в расшитом золотыми мышами синем кафтанчике и зелёных сапожках, на боку же его была маленькая золотая сабелька.

Удивлённые возгласы раздавались то здесь, то там – мужчины шептались, дамы от чувств падали в обморок, даже мальчишки не смели галдеть и смеяться, ибо так важно и благородно выглядел посланец великого шаха.

– Кто же это? – спрашивали в толпе.

Увидев начальника городской стражи, все бросились к нему с расспросами.

– Кто же сей таинственный кот?

– Знайте же, люди, что это толмач самого великого посла, а величают его Ага-хан-Мюнцель. Он советник великого визиря и друг самого шаха!

Краем уха услышал Фриц имя толмача, и что-то знакомое почудилось в пышном восточном титуле посла.

– Ага-хан-Пунцель, нет-нет Ага-хан-Хрюнцель, нет, не то, а, Ага-хан-Шмунцель, да нет же… Надо посмотреть поближе.

Фриц забрался на конёк крыши дома и, присмотревшись, остолбенел.

– Сто тысяч чертей, то есть мышей, то есть святые коты! Не может быть, да это Мюнцель, старый приятель, живший рядом с помойкой у трактира «Три поросёнка», вот чудо из чудес!