Людвиг Герхард - Забытый целитель. Роман-трагедия

Ребятам нравился базарный гвалт. Лишь на базарах кипела жизнь. Всё производство продовольствия и рукоделий, включая и доставку на базар, проходило в тишине кропотливого, тяжёлого труда. Ремесленники изощрялись в фантазиях искусных рук. Базар был праздничным итогом всех стараний, всех трудов. Ради базара люди надрывались в полях и мастерских. Они с базаров ждали благодарность, вознаграждение за отданные силы, потраченное время короткой жизни. Ребятам нравился и дух свободы! Не то, что вчитываться и дышать пергаментом часами в классе. Все они поторопились за хозяйкой и её слугой на рынок. Для их же завтрака приобретаться будут рыба, овощи и фрукты. Да! И горячие лепёшки! И масло, и сладости! По поручению хозяина, его хорошенькая своей молодостью супруга, гордая собой хозяйка, завёрнутая в тонкую цветную ткань, шла торопливо. За ней слуга, держа осла с тележкой за уздцы. А следом догоняла молодёжь, подшучивая друг над другом и смеясь. Но все они не отрывали глаз с изящных, стройных форм красавицы хозяйки, не обронив о ней ни слова.

Базар был ярок. От еды сырой или готовой ослепнуть можно было, так разбегались у ребят глаза. Тем более глаза голодные со вчерашнего обеда! Кошерный рынок! Здесь не кошерным не торговали, но только тем, что списком перечислено в Торе. Корзины и носилки, подводы и тележки, мешки и деревянные лотки, горшки и амфоры были выставлены амфитеатром или продольными рядами – всё было переполнено продуктом. Но для полноценной кошерности здесь многого недоставало. Хотя бы главного – раввина. Но главным здесь в толпе голодной с раннего утра лишь вид продуктов оставался. За остальное, за недостатки Всевидящий простит.

Как и на всяком рынке, и здесь не обошлось без сборщика налогов. Местный мытарь в кругу стражи отдавал последние распоряжения у наполненных телег, готовясь оставить рынок. Как видно, не последнее отняли, но лучшее.

Завтрак наших молодцов начался с молитвы. Её красиво спел Аким как старший. Был завтрак съеден тихо, но быстро. Встав из-за длинного стола, дружная компания покинула постой и вышла за границы городка. Шли бодрым шагом сперва вдоль берега на север. Прошагали мили три. Дорога постепенно отвернула от озера и стала подниматься по пологому склону вверх. Путь не казался тяжёлым, тем более что ребятам нужно было хорошо подвигаться после целого дня укачивания на ослах. Теперь их ноги бежали сами. Компания шли упорно вверх. Друг другу разговором не мешали, и не заметили, как далеко ушли, как оказались на холмах над озером, и только тогда обернулись. Под ними открылся такой простор, такая ширь пространства! Высокие холмы спускались амфитеатром. А там внизу огромной площадью легла отражением небес голубая равнина Кинерета.

Налюбовавшись и стоя отдохнув, ребята развернулись, чтобы двигать дальше к верху. Невдалеке увидели сидящим у дороги под тенью нескольких деревьев человека. Подошли. Это был слепой, просящий милостыню. Ребята обступили его, и Аким поздоровался:

– Шалом алейхем!

– Алейхем шалом, ровутай! (Мир вашему дому, господа —ивр.)

– Скажи, человек, почему ты здесь сидишь? Чего ты ждёшь? Ведь здесь никто не ходит! Почему ты не сидишь на рыночной площади? Там подадут тебе и лепту, и еду.

– Как подадут, так и отнимут. Поэтому я здесь. Теперь и вас дождался. Никто здесь не отнимет, если подадите, – слепой осторожно протянул ладонь.

– Погоди. На рынке ты получишь много больше! Пусть и отнимут, но не всё. Да и ходить не так далёко. Здесь ты получишь гораздо меньше. В чём же выгода?

– Ты прав. Какая выгода! Убытки! Зато не нужно постоянно руками шарить по земле, чтобы успеть схватить монетку, пока её не утащили. Схватить продукты, пока не увели. Всё время шарить, проверять. К тому же душит меня обида, когда отнимут или украдут, ещё и посмеются. А здесь я никому не нужен, нет соперников, тишина, покой и наслаждение покоем! На рынке рядом скот воняет, крик, ржание, телега колесом ещё придавит. А здесь цветов благоухание, птиц пение, кузнечик рядом тихо застрекочет. Такая живая тишина! А воздух! Так хочется его вдохнуть, вобрать в себя пространство! Не входит больше, жаль. В смирении здесь сижу, – незрячий улыбнулся, – довольствуюсь в смирении и жду, кого сюда направит Яхве. Прохожий мимо не пройдёт, обязательно остановится, и пожалев меня в несчастии, накормит в чистоте и денег даст мне прямо в руку. Вы прогулялись и мне прогуливаться нужно. К тому же, молодые люди, смотрите, какая здесь красота, простор! Покой и чистый воздух!