Людвиг Герхард - Забытый целитель. Роман-трагедия

Мирьям продолжила, обращаясь к Иешуа:

– Но, добавлю, в Иерушалаим мы добирались на ослах несколько дней. Ну да, целую неделю! Спешили до твоего рождения в Храм, чтобы принять благословение. Успели. Приняли. Но остановиться на ночлег было негде. Всё было забито паломниками и купцами. Пока искали место, добрались до Бейт-Лéхем. Едва успели до темна! Тут я и начала рожать. Конечно, так переутомилась. Наверное, кричала громко, что слышала в тишине округа.

Йосеф усмехнулся:

– Да, помню хорошо, как по дворам собаки лаяли и выли, сочувствовали страданиям человека.

Мирьям с усмешкой продолжала:

– Как раз вернулись на постой с ремесленного рынка в Иерушалàиме три сирийских купца. Они были так счастливы успехам в торговле, что восприняли рождение нашего сына как знамение их удачи. Все трое с радостью в глазах, с улыбкой и поклонами нас поздравляли. Указывали на вечернюю звезду на закате. Она действительно сияла ярко, все её знают. И ты её видел то на закате, то на рассвете. Потом они обращались к небу и говорили, что ты родился под счастливой звездой. Но мне казалось, они просто празднуют свою успешную торговлю. Возможно, выпили немного. Так все делают, празднуя успех.

– Мне это не казалось, Мирьям. Они ведь так и сказали, что новорожденный принёс им удачу в торговле. Ну, были они возбуждены излишне. Но были благодушны. Наверное, впервые так обогатились!

– Они нам принесли достойные дары своих товаров. Там были ткани дорогие, серебряный кувшинчик и даже деньги! Я эти ткани ношу до сих пор. Нам это всё было очень кстати, как, впрочем, любой семье при рождении первенца. Из того кувшинчика потом тебя поили, чтобы ты не хворал. Да вот он! Смотри, Иешуа! Из него и брат с сестрой святую воду пили и не болели.

Йосеф продолжил:

– В Бейт-Лéхем нам на две недели пришлось задержаться. Зато на восьмой день смогли недалеко от Храма совершить Брит-Мила, и ты принял посвящение, как все сыны Израиля!

– Мы с Оси были счастливы! Потом, спустя несколько дней, когда у тебя ранка затянулась, смогли мы тронуться обратно. Да и я окрепла после родов. Тогда уже не торопились и остановки приходилось делать часто. Я никогда, ни до, ни после такой счастливой не была.

Мирьям умолкла. Все молчали. Пора была ложиться спать. Все улеглись, пожелав спокойной ночи. Никто не засыпал, лежали молча с открытыми глазами, и каждый думал о своём.

«Я был в Иерушалàим всего один раз! Моё рождение благословили в Храме Яхве! Не в общинной синагоге» – так думал Иешуа и улыбнулся, засыпая.

Наутро был шáбат. Господь подал пример, как нужно отдыхать – в праздности, чтоб абсолютно ничего не делать. Вся Святая Земля разошлась по синагогам. После службы и чтения Торы семья Йосефа направилась домой. Но Йосеф задержался, чтобы поговорить с раввином.

– О, рàвви! – Йосеф сложил ладони в покорности. – Вся моя надежда сейчас в твоих устах! Нет слов, чтоб выразить моё к тебе доверие и мою покорность перед Всевышним! Своим умом и высотой духовной от близости к Нему ты в силах мне помочь, в чём я бессилен.

– Ну, говори, Йосеф. Яхве тебя слышит.

– Устал я. Нет во мне ни прежних сил, ни силы духа. Стар я. Отпущенное время истекает. Часы мои, что солнце тенью движет, угасают. Тень гор Синая на закате меня достигла и накроет вскоре. Но не могу уйти, чтобы наследие не оставить. Детей мы оставляем – это счастье. Но хочется, чтоб дети следовали нам, чтоб им не только схожесть с нами передать, способности, таланты, но чтобы и умение, и знание, что нам достались от наших предков, чтоб всё это напрасно не пропало. Иначе… Неужели смысл жизни только в том, чтобы кормить семью? Чтоб кто-то прожил одной заботой об одном насущном хлебе?! Зачем всё это было? Чтобы оставить после себя сытые желудки?! Нет! Хочу оставить след весомее. Чтобы моё наследие в наследниках осталось. Тогда уверенным я буду, что след действительно оставил и дети будут счастливы, творя прекрасное и полезное руками и душой. Ну, и кормясь, конечно, моими инструментами. Тогда я буду и за их детей спокоен! – Тряхнул слегка руками в удовольствии в конце тирады Йосеф.

– Так-так. Суть мне понятна, Йосеф. Но нет предмета, – раскрыл пустые ладони и улыбнулся раввин.

Йосеф слегка кивнул и перешёл к предмету разговора:

– Мой сын Иешуа, его ты знаешь хорошо, был с нами ласков и хорош, но вдруг в последние два года его как подменили! Нас с матерью не признаёт! И собирается покинуть отчий дом! От ремесла отца категорично отказался.