Людвиг Герхард - Забытый целитель. Роман-трагедия

– Я знаю. Даже сколько.

– Ты уже и это знаешь. Ты бросишь старого отца?

– Ты не один, Оси. С тобой Мирьям, да и малые. Соседи кругом, праведные люди, в беде не оставят.

– Что люди скажут о тебе? Ты же сказал, что скоро я покину этот мир. Кто тогда семью прокормит? Ты тоже не бурьян. Мне и тебя кормить пришлось. Я всё же твой отец, я вырастил, я выкормил тебя, я воспитал, одел, обул. Чему-то ведь учил!

– Учил… чему-то не тому. Кормил ты, как велел твой долг. Мы все для исполнения долга призваны. У каждого свой долг. Родительский, я знаю, не оплатный. Птенцов выкармливают птицы без надежды, что вырастут птенцы и в старости родителей прокормят. Так всё устроено в природе. Все посвящают себя детям.

– Но мы живём не в дикости природной. К родителям есть в людях милосердие. Есть нравственность и есть сыновний долг. Ответственность за младших. Мы в этом смысле с тобой в семье равны.

– Мы не равны и долг не равен. В твоём отцовстве сомневаюсь.

– Ты на меня очень похож! Все говорят!

– Все люди братья. Читал я это в Торе. С тобой мы братья – да, но не отец и сын.

– В тебе нет чувства долга? Все люди благодарностью за мелкую услугу отвечают. Тебя зачал, растил, оберегал шестнадцать лет подряд. Не спал ночами, чтобы маме дать поспать. Когда болел, с тобой носился на руках, укачивал ночами, утешал. Играл с тобой часами. Ты был весел. По мне взбирался, лазил, словно по скалам. Носил мне завтрак на работу. А на закате прибегал, мы вместе в синагогу шли… Что между нами произошло, сынок? Что с тобой происходит?

– Я стал другим. Невзрачный бутон весной становится цветком. Это происходит с каждым. И я раскрылся, задумываться стал. Хочу понять весь смысл существования. Мне Яхве стал близок. Хочу понять себя в познании Яхве.

– Ах, Шуа, Отец небесный близок всем! Но Он не познаваем! Он так велик, представить невозможно. Наверно, чтобы это не свело с ума, запрещено об этом даже думать! И смысла нет изображать, что рядом и что в бесконечности одновременно, что в прошлом и что в будущем царит, что правит каждым человеком и Вселенной. Для дураков придуман был запрет, чтобы кумиров не творили. Язычники смешны пред идолами на коленях. А умные постигли всё в смирении. Ты умный, но ты хочешь больше. Ты хочешь всё познать о Яхве! Но это невозможно! Нельзя на это покушаться! – Йосеф широко раскрытыми глазами глядел на сына и поднял палец в назидание.

Шуа это не впечатлило. Он продолжил спокойно:

– Но мне Он стал не только близок. Он стал мне… Как бы тебе сказать. Он стал мне…, я так чувствую, родней. Родней, чем ты и мать.

– Постой, постой! Кто научил такому разумению?! Мы вместе были на всех службах. Такого я не слышал.

– Оси, прости! Ты кажешься мне не родным. Родным и близким кажется мне Отец небесный.

– Он всеми так любим! Всем кажется, Его нет ближе! Всемогущий даже говорил с нашим предком Авраамом! Авраам был первым человеком, кому Господь открылся! Он говорил и с Моше, вручая веру и скрижали. Чтобы Яхве с тобой заговорил, ты, Шуа, должен заслужить, как Авраам и как Моше.

– Не называй меня больше Шуа! Я Иешуа. Договорились? – одёрнул сын отца.

– Конечно! Каждый выбирает себе собственное имя. Ты уже большой, имеешь право. Тогда и ты называй меня Йосеф, – отец закашлялся и вынужден был выйти из дома. Иешуа ответил ему вслед:

– Отлично, договорились.

Мирьям тихонько обратилась к сыну:

– Нельзя так говорить с отцом, сынок. Он твой отец, я мать твоя, я знаю. К тому же он отец твоих брата и сестры.

– Я сомневаюсь, что он мой отец.

– Быть благодарным тоже не мешает. Животные в хлеву и те нас благодарят, что мы о них заботимся. Да так, что кормят!

В это время вошёл Йосеф. Спокойно и с улыбкой к нему обратился Иешуа:

– Йосеф, ты что-то начал о родстве.

Старик присел на скамью и, подумав, ответил:

– По нашей вере Господь является отцом для всех! Он так же мой отец. И был отцом всем нашим предкам! Он душу в нас свою вложил! Духовность в нас от Яхве! Не только верой, но своей моралью Господь нас обязал навечно. Мы этим связаны в одну огромную, непобедимую семью. Но тело обязал Он нас передавать телесно. Ты, между прочим, так же создан, как все люди на земле. Никто нам в этом не помог. Мы справились с Мирьям. Рожать пришлось вдали от дома, даже не в Ноцри, а где-то под Иерушалàимом. Мирьям, ты помнишь где?

– Помню. В хлеву при постоялом дворе в Бейт-Лéхем. Ты роды принимал.

– Да-да! Помню! Я принял в собственные руки мокрую и скользкую крошку, моего первого и долгожданного сыночка! Я был в восторге и радостно произнёс: «Иешуа!» Ты нам действительно спасением и избавлением казался. Мы были счастливы и благодарны за эту помощь Всевышнему! Поэтому решили этим именем тебя назвать. Тем более, что оно из Торы.