Евгений Марков - Имперская сказка

Стоп. Я размышляю об этой иллюзии, будто все на самом деле, а что, если сдаться. Закричать – я не Николай, я Андрей Трифонов. Возможно, приду в себя и потеряю вторую личность. А если это на самом деле. Если как в фантастической книге мое сознание переселилось в другое тело? Тогда после такого признания меня объявят сумасшедшим и еще решат, что я подмена, осуществленная революционерами. Не надо забывать, что всего полгода назад был убит отец нынешнего императора, после устроенной на него настоящей охоты. Почти десяток покушений за пятнадцать лет, что это как не охота. Царская семья укрылась здесь в низких, похожих на каюты комнатах второго антресольного этажа арсенального корпуса гатчинского дворца, с темными коридорами. Хотя в этом же корпусе другие этажи с великолепными парадными галереями и высокими красивыми комнатами. Они укрылись здесь как раненые зверьки в норках, и чувствуют себя наверно хоббитами в окружении враждебного мира средиземья. Так что, если признаю себя Андреем Трифоновым, они точно решат, что цесаревич убит, а я подлая подмена. Меня объявят умалишенным, запытают до смерти, пытаясь узнать имена пособников, и я назову кучу имен стремясь остановить муки, благо историк.

А с другой стороны, если я очнусь в психбольнице Ленинградской области, что меня ждет даже если в конце концов, выпишут? После скорее всего продолжительного пребывания в таком месте, вряд ли меня ждет не только университетская карьера, но даже учительство в школе. Скорее всего черная работа, за нищенскую плату до конца жизни. Нет! За жизнь царевичем во дворце, будь то иллюзия или реальность, стоит побороться!

Вперед, следующий урок математика. Я не плохо успевал в школе по этому предмету, даже как-то в восьмом классе участвовал в городской математической олимпиаде. Преподаватель говорил, что у меня есть способности к точным наукам, но затем разочаровался в ученике, увидев отсутствие интереса к его предмету. За четыре года истфака школьная программа была порядком забыта. Хотя, памятью я обладаю отличной и теплится надежда, что сейчас не ударю в грязь лицом. Кроме того, память Николая выдает его слабый интерес к математике, поэтому много требовать учитель не будет.

Василий Арианович Евтушевский, преподаватель математики, полный бородатый мужчина, в очках с круглыми стеклами имел вид несколько скучающий. Ники был уверен в его снисходительности, на математике можно и подремать, и побаловать с Джорджи.

– Сегодня в первой половине урока мы будем проходить меры длины, а во второй решать задачки на четыре действия.

Обычно Василий Арианович, рассказав новый материал, сам решал на доске примеры, не особо утруждая августейших учеников. Он так же, как мой преподаватель в 21 веке, уже разочаровался в отношении обучаемых к его предмету.

– Итак, сколько точек в линии, Николай Александрович?

– Десять.

Автоматически ответил я. О черт, надо было сказать, что не знаю, Ники ведь не знал. А ладно, была не была, удивлю хоть одного преподавателя в лучшую сторону.

– А сколько точек в сотке?

– Восемьдесят четыре.

– Линий в дюйме?

– Десять.

– Дюймов в вершке?

– Одна целая и семьдесят пять сотых дюйма.

– Вы знаете десятичные дроби?

– Да я прочитал о них перед учебным годом, это просто.

– Сколько вершков в четверти?

– Четыре вершка или семь дюймов.

– Должно быть вы выучили всю таблицу?

– Да, конечно.

Как студент историк последнего курса, специализирующийся на отечественной истории, и обладающий хорошей памятью, я помню таблицу русских мер наизусть.

– В футе 12 дюймов, в аршине 16 вершков или 28 дюймов, в сажени 3 аршина или 7 футов, в версте 500 саженей.

– Отлично, а сколько в вершке точек?

Хитро прищурился Евтушевский.

– Сто семьдесят пять.

О черт, кажется, я пересолил. Учитель с трудом поймал падающие с кончика носа очки.

– Я выучил таблицу, зная, что пятый год гимназического курса с этого начинается.

Начал я оправдываться.

– Великолепно, но вы разрушили мне план урока.

Весело и довольно рассмеялся Василий Арианович. А ведь этот учитель ни в чем меня не подозревает, он просто горд успехами ученика.

– Василий Арианович, если вы не против, я бы мог порешать задачки пока вы объясняете тему Георгию Александровичу.

– Ну что же, это выход.

Джорджи смотрел на меня во все глаза, с открытым ртом, до сих пор он гордился что не отстает в математике от старшего почти на три года брата.