Евгений Марков - Славянская спарта

Австрійскіе нѣмцы, систематически и тщательно стирающіе всякій признакъ славянства съ славянскихъ земель, славянскихъ городовъ, славянскихъ народовъ, перекрестили въ «Фіуме» славянскую «Рѣку». Впрочемъ, они не только перекрестили ее, они и дѣйствительно переродили этотъ важный приморскій портъ старой славянской земли въ цивилизованный нѣмецкій городъ, со всѣми удобствами и чистоплотностью современнаго европейскаго центра. Образцовыя мостовыя, прекрасное газовое освѣщеніе съ какими-то усовершенствованными горѣлками, дѣлающими его похожимъ на электрическое, прекрасные отели, рестораны, кофейни, магазины, громадные пяти-этажные дома по сторонамъ новыхъ широкихъ улицъ, словомъ, все устроено такъ, какъ того требуетъ теперь отъ большого города взыскательный европейскій туристъ. Мы прежде всего отправились на пароходъ заручиться билетами и сдать свой багажъ, а затѣмъ, свободные отъ всякихъ обязанностей, пошли бродить по городу.

Большой «ресторанъ Ллойда», куда мы зашли пообѣдать, быть полнёхонекъ жующаго, пьющаго и читающаго народа. На улицахъ вездѣ тоже толпы; всѣ тротуары заставлены стульями и столиками «потребляющей» публики кофеенъ и ресторановъ. Мы долго и съ искреннимъ наслажденіемъ гуляли по Корсо, длиннѣйшей улицѣ, широкой какъ любая площадь въ греческомъ городѣ. Мостовая ея — тотъ же паркетъ, выметенный до послѣдней былинки; это не камни и не плиты, а какой-то крѣпкій цементъ, покрывающій улицу сплошною гладкою бронею своего рода, безъ всякихъ швовъ, выбоинъ и трещинъ, по которому колеса каретъ и телѣгъ катятся безшумно и ровно, какъ по упругому ковру. Магазины были большею частью закрыты по случаю вечера субботы, и это еще болѣе переполняло ряды гуляющихъ, къ которымъ мы присматривались съ понятнымъ любопытствомъ. Ночевать, однако, отправились на пароходъ, который, къ счастью, здѣсь придвигается вплотную къ набережной, не вынуждая злополучныхъ путешественниковъ качаться въ яликахъ по волнамъ, моря среди ночного мрака. Съ насъ взяли до Каттаро сто франковъ золотомъ за одинъ только проѣздъ, безъ ѣды. Это довольно дорого сравнительно съ цѣнами греческихъ пароходовъ. Дали намъ отдѣльную каюту, помѣстительную и приличную. Мы уже заснули мирнымъ сномъ, когда пароходъ тронулся въ путь. Съ пяти часовъ утра задулъ сирокко, южный вѣтеръ, всегда разводящій легкую зыбь, и пароходъ закачало не на шутку. Но, слава Богу, лежа, даже моя слабая на качку голова страдала гораздо меньше. Это мы проѣзжали нелюбимое моряками Coro-Nero, «черное сердце», тотъ заливъ въ востоку отъ полуострова Истріи, въ глубинѣ котораго стоитъ Фіуме — единственный приморскій портъ венгерской половины Австро-Венгріи, точно такъ же, какъ Тріестъ, стоящій въ такой же пазухѣ залива съ западной стороны Истріи, — единственный торговый портъ австрійской половины этой двойственной монархіи.

Коронеро окруженъ высокими горами Мажоре, которыя незамѣтно сливаются съ далматійскимъ хребтомъ Велебича — отрогомъ такъ-называемыхъ Динарскихъ Альпъ, и въ немъ постоянно свирѣпствуютъ бури.

Проснулись утромъ — весь полъ каюты въ водѣ, хотя люки наши были крѣпко завинчены; чемоданы, книги, бѣлье, платье — все подмокло и попортилось. Насъ увѣряли, будто вода набралась къ намъ изъ сосѣдней каюты, гдѣ былъ открытъ люкъ, но, кажется, ихъ люки и запертые отлично пропускаютъ воду, если волна шлепаетъ въ бокъ парохода. Насъ перевели въ другую, сухую каюту, но осушить вещи было не легко. Какъ только прикрыли насъ справа гористые острова, обильно разбросанные по Адріатикѣ у береговъ Далмаціи, и мы вступили въ своего рода морской каналъ между этими островами и берегомъ, такъ качка утихла. Плоскіе берега Далмаціи покрыты садами, селами, католическими храмами, высящимися на каждомъ холмѣ. Сады эти — все больше оливковыя и фиговыя рощи.

Вотъ и 3аpa, старый славянскій Задаръ, одинъ изъ важнѣйшихъ и стариннѣйшихъ городовъ Далмаціи. Пароходъ нашъ входитъ глубоко въ его бухту, сзади которой тѣснится весь городъ. Времени у насъ было довольно, чтобы обѣгать его. Зара сохранила на себѣ весь средневѣковой характеръ приморскаго итальянскаго городка. Остатки крѣпостныхъ стѣнъ и могучихъ когда-то башенъ еще окружаютъ ее, уже на половину обращенные въ бульвары и цвѣтники. Громадныя каменныя лѣстницы широкими сходами спускаются къ пристани съ вершины стѣны, покрытой теперь тѣнистыми аллеями тополей и разныхъ южныхъ деревьевъ. Веселая толпа дѣтишекъ, вооруженныхъ деревянными ружьями и саблями, играетъ среди цвѣтниковъ этого бульвара, подъ сѣнью аллей, счастливо замѣнивъ собою суровыя фигуры былыхъ копейщиковъ и латниковъ, нѣкогда охранявшихъ подступы къ городу съ моря…