Любовь Паршина - И следом за мною исчезнешь в тени. Рассказы

Ведьму… Ведьму было не жаль. Отец был добр, но был и справедлив. Он учил его, что так устроен мир, что все должно оказаться на своих местах.

Место ведьмы в клетке, а после – в костре.

Если кто-то невиновен или недостаточно виноват, он будет освобожден.

Деметреш знал это как никто другой.

Он хорошо помнил сильные руки отца, которые подхватили его, вытащив из темноты под родительской кроватью на свет, и унесли прочь. Он едва успел заметить обезглавленные тела на багряных от крови перинах.

Он долго не помнил их вообще. Пока Альтци не заставил его вспомнить.

Деметрешу было десять, когда этот старик поступил к нему в услужение. До того дня Альтци просто жил в Ордене, выполнял любую, даже самую грязную работу. Он был старателен, числился на хорошем счету. Несколько раз он будто бы случайно повстречался с совсем юным Деметрешем, выручил его или просто развеселил шуткой. В детстве Деметреш порой смеялся…

Потом старенький слуга, приставленный Великим отцом к нему, умер. Деметреш долго не думал над тем, кем его заменить. Он мало с кем сошелся в Ордене, лицо Альтци к тому же казалось ему таким родным и знакомым…

Потом не стало Великого отца.

Деметреш, четырнадцати лет от роду, тогда уже был одним из Старших братьев, самый младший из них.

Уже тогда все знали что Деметреш – любимый сын Великого отца, спасённый из одного из очищенных гнезд.

Большего не знал даже сам Деметреш.

Великий отец не успел ему рассказать. Он умер так внезапно, что до сих пор многие были уверены, что его забрал яд или тёмное колдовство.

Когда все юноши находили себе дам сердца и заводили тайные романы, Деметреш познал жар иного желания.

Настолько сильного, что стал бояться даже приближаться к людям.

Не понимая, что происходит, Деметреш думал: «Неужели я настолько развратен?».

И вскоре братья впервые подослали к нему блудницу. Она была красива и молода, чуть старше самого Деметреша. Надеясь хотя бы понять, что с ним происходит, он лег с ней в постель, обнял её… и чуть не убил. Он не решился сделать то, к чему стремилось его естество, но был жесток с девушкой – обнимал ее так крепко, что, кажется, сломал несколько ребер. Он рассматривал её очень внимательно, словно пытаясь высмотреть источник излучаемого ею жара. Потом сжал ее запястье и сломал его, как гнилую палку. Наконец, Деметреш схватил девушку за горло… Она вырывалась, кричала. Никто не пришёл бы ей на помощь, даже Альтци, сидящий в соседней комнате.

Над ней сжалился сам Деметреш. Из последних сил он выпустил её, сам выполз из кровати, а девушка в одной разорванной рубахе убежала с воем.

Вошел растерянный Альтци.

– Почему вы отпустили её, господин?

Он успокоил своего юного хозяина, дал ему крепкой настойки. И стал рассказывать…

Как нянчил его совсем ребенком, как служил его отцу, как горд был служить столь древнему и доблестному роду… Рассказывал, что и тёмные могут быть благородными и что его, Деметреша, род был именно таким, великим и славным.

Пока не пришёл Орден.

– Почему я жив? – спросил Деметреш.

– Этого мне неизвестно, господин… Знаю только, что этот Великий каратель унёс вас…

– Потому что Великий отец добр и справедлив. И я не стану следовать тёмный природе своих предков.

– Но ваша жизнь превратится в страдание, господин!..

– Пусть. Так я заплачу за грехи своего рода. И не смей более говорить со мной об этом!

Альтци оказался очень хорошим слугой. С той ночи он неизменно молчал.

Единственным, что он позволил, видя, как страдает господин от обычной пищи Ордена, это предложить ему хотя бы сырое коровье мясо с кровью. Деметреш пошёл на такую уступку, чтобы быть в состоянии продолжать дело Великого отца.

Деметреш был не дурак. Он ясно осознавал, насколько изменился и где пролегла грань между ним и обычными людьми. Всеми людьми.

Он выдрессировал сам себя, приучил общаться с людьми как они общаются друг с другом. И все же человек оставался для него объектом непостижимого, запретного желания…

5

Крепостные стены вросли в город как железное кольцо – в плоть дерева. Какие-то их части сделались частями новых построек, какие-то – жилыми домами, а одна из старых коренастых башен – таверной.

Она стояла, чуть накренившись, словно прилегла на крутой холм, на вершине которого рос старый дуб. И с холма, и с башни открывался прекрасный вид на окрестности, за что таверну-в-башне так полюбили художники. Собирались здесь и студенты, и любители древности.