Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

– Трудно сказать, Алексей Михайлович, я тоже размышлял на эту тему, но так и не пришел ни к какому определенному выводу. Хотя знаете, есть одна мысль. Противник отступил, когда к месту сражения подошли «Россия» с «Дианой». Очевидно, адмирал Симамура решил, что это уже чересчур, и прервал бой.

– Невероятно!

– Во всяком случае, другого объяснения у меня нет.

Разволновавшийся Алеша откинулся на подушки, и, увидев это, Иессен чертыхнулся про себя.

– Кажется, я вас утомил, простите великодушно!

– Ну что вы, Карл Петрович, отсутствие новостей было для меня сущей пыткой. Слуги молчат, Мила, кажется, ничего и не знает…

– Мила?

– Да, мадемуазель Валеева, мой ангел-хранитель.

– Что же, раз у вас есть свой персональный ангел, стало быть, я могу быть за вас совершенно спокоен. Честь имею, ваше императорское высочество.

– Заходите еще, не забывайте меня.

– Непременно, Алексей Михайлович, непременно.

Едва адмирал вышел, в палате снова появилась девушка, о которой только что говорили. При взгляде на нее у Алеши на губах невольно появилась улыбка, и та с искренней приязнью ответила на нее.

– Как вы себя чувствуете?

– Глядя на вас, все лучше и лучше.

– Вы снова смеетесь надо мной!

– Ничуть.

– Право, какой же вы насмешник, ваше императорское высочество.

– Фу, как я не люблю это титулование! Ей-богу, Людмила Сергеевна, зачем вы так меня зовете?

– Но как же мне вас называть?

– Да зовите просто – Алешей. Я прекрасно знаю, что меня так все зовут за глаза, включая слуг.

– Хорошо, но если вы будете в ответ звать меня Милой!

– Клянусь не назвать вас никак иначе!

– Вы опять?

– Да нет же! Ну, разве что чуть-чуть… Лучше расскажите мне, где вы были?

– В палатах тяжелораненых. Все, а в особенности простые матросы очень интересуются вашим здоровьем и искренне обрадовались, узнав, что вам лучше.

– Так уж и обрадовались?

– Представьте себе, Алексе… Алеша, раненые даже говорят, что если с вами что-то случится, то Россия непременно проиграет эту несчастную войну.

– Бог мой, какой вздор!

– Вы думаете, это вздор? Не знаю, но мне почему-то кажется, что они правы, и пока вы живы, все будет хорошо.

– Ах, Мила, – вздохнул великий князь, – да разве же можно представить себе, чтобы великая Россия проиграла войну, да еще и Японии? Нет, мы, конечно, долго раскачиваемся и совершаем много глупостей в начале каждой войны, но потом находим в себе силы организоваться и побеждаем. Такой уж мы народ. И именно потому совершенно невозможна ситуация, чтобы все зависело от одного человека, будь он хоть трижды великим князем или даже самим… Ну право, что за ребячество?

Вообще, линь – это просто веревка, однако во времена парусного флота именно линьками и производились телесные наказания. Георгиевские кавалеры по закону от оных были освобождены, но… – Здесь и далее примечания автора.

Намек на шпиц на здании петербургского Адмиралтейства.

Генерал-фельдцейхмейстер – начальник всей артиллерии Российской империи.

«Ваше благородие» – обращение нижнего чина к обер-офицеру. «Ваше высокоблагородие» – обращение к штаб-офицеру.

Кондуктор – чин в РИФ, занимавший промежуточное положение между нижними чинами и офицерами. Примерно соответствует современным мичманам и прапорщикам.

Почему-то именно так китайцы называли в те времена русских.

Запах лакрицы издает курительный опиум.

Поскольку внутренний рейд Порт-Артура был весьма мелок, его постоянно углубляли и расширяли, одна из таких искусственных гаваней получила название «ковш».

Великий князь Сергей Александрович – московский генерал-губернатор.

Простонародное название ассигнации в 10 рублей.

Треуголка в те годы еще была неотъемлемой частью парадной формы офицеров флота.

Кабельтов – 185,2 метра.

Так в те времена именовались торпеды.

Временная жена.

Орден Святого Владимира. Мечи означают, что он получен за боевые заслуги.

С запада на восток.

Казенное имущество – тогдашний канцеляризм, примерно соответствующий современному «матчасть».

Имеется в виду верхний броневой пояс. Во всяком случае, именно так это попадание описывал сам Лутонин.