Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

Людмила Сергеевна Валеева и прежде проводила большую часть своего времени в госпитале, а в последнее время и вовсе забыла дорогу домой. Прошедшее между русским и японским флотами сражение имело много последствий, но для врачей и сестер милосердия главным было огромное количество раненых, поступивших в береговые госпитали. Хирурги сбились с ног от усталости, извлекая из тел бесчисленные осколки, отрезая поврежденные конечности и зашивая рваные раны, но, несмотря на все их усилия, многие умирали, пополняя христианское кладбище Порт-Артура. Раненых было так много, что даже офицерские палаты были переполнены паче всякой меры, и только один пациент был удостоен отдельной – великий князь Алексей Михайлович. Когда Мила узнала, кого именно с такими предосторожностями привезли в их госпиталь дюжие моряки, сердце ее оборвалось. Каждый день она видела ужасные раны и даже смерти, но он – он казался ей неуязвимым, подобно древним героям. Увы, у этого Ахиллеса тоже нашлась своя пята, и случайный осколок, влетевший в тесноту рубки и никем поначалу не замеченный, едва не лишил его жизни. Однако и сейчас, после операции, жизнь его продолжала висеть на тоненьком волоске. Состояние великого князя было стабильным, но он никого не узнавал, да и вообще было не совсем понятно, в сознании ли его императорское высочество. Разумеется, столь высокопоставленный пациент был окружен всей возможной заботой и вниманием. Врачи по нескольку раз в день навещали его, всякий раз устраивая консилиум, но все было тщетно. Наконец, по госпиталю стали ползти слухи, что Алексей Михайлович и вовсе не жилец.

Впрочем, Людмила Сергеевна относилась к подобным слухам с крайним недоверием. То, что благородный спаситель, занимавший без остатка все её сердце и все ее помыслы, находится рядом, наполняло девушку удивительным чувством. Она не была восторженной дурочкой и прекрасно понимала, что ей не суждено быть с ним, и, поправившись, великий князь, скорее всего, и не вспомнит о ней на следующий день. Но быть рядом с ним, заботиться о нем, разве возможно большее счастье? А когда он поправится… Господи, да только бы он поправился! Да, она влюбилась, может быть, первый раз в жизни. Нельзя же, в конце концов, воспринимать за настоящую любовь то мимолетное чувство к лопоухому мальчику из их двора, ходившему в мужскую гимназию и танцевавшему с ней на новогоднем балу.

Однако заботы сестры милосердия не могли ограничиваться одним пациентом, и всякий раз к вечеру Людмила валилась с ног от усталости. Но нужно было еще обойти все палаты, проверить, все ли в порядке, и лишь потом можно было немного отдохнуть. Наконец все дела были закончены, и девушка в изнеможении присела на стул в сестринской. «Немного посижу», – подумала она и незаметно для себя провалилась в беспокойный сон.

Трудно сказать, сколько она спала, но, услышав совсем рядом шаги, мгновенно проснулась и, одернув платье и платок с крестом, вышла в коридор. В коридоре на нее немного обалдевшим взглядом смотрел слуга великого князя, некогда подравшийся с ее племянником. Кажется, его звали Иван. Вид у мальчишки в последнее время был неважный. В госпитале он появился почти одновременно со своим хозяином, прибежав из порта. Следом за ним приковылял старый матрос с георгиевским крестом на фланельке, и с тех пор оба они дневали и ночевали у кровати своего молодого господина. То, что он никак не может прийти в себя, вызывало у обоих такое неподдельное горе, что вид их мог вызвать жалость даже у привычных к виду страданий служащих госпиталя. Лихорадочно глядя на Милу умоляющими глазами, Ванька жалобно сказал:

– Барышня, сделайте божескую милость, пойдемте со мной…

– Что случилось, Ваня?

– Алексей Михайлович… тама… зовут…

– Да, конечно, пойдем… Погоди, что ты сказал – Алексей Михайлович очнулся?

– Да, пойдемте скорее!

– Господи, да что же это! Надо же доктора…

– Архипыч сказал, не надо доктора! – отрезал внезапно ставший серьезным кофишенк. – Раз вас зовет, стало быть, вас надо и звать.

– Он звал меня?

Смог бы кто сохранить хладнокровие, узнав о том, что любимый человек, находящийся при смерти, зовет его? Людмила Сергеевна тоже не смогла и опрометью бросилась в палату великого князя. Тому, похоже, действительно было лучше, и взгляд его, обыкновенно глядевший в пустоту, остановился на девушке вполне осмысленно.

– Ты пришла? – спросил он еле слышно.

– Могла ли я не прийти? – так же тихо ответила ему Мила.