Сергей Петросян - Холодный город

Димон поднял руку с книгой и понюхал подмышку.

— Такое ощущение, что я — пластмассовый.

Серый сложил ладонь лодочкой и дыхнул в нее.

— И изо рта не пахнет. А ведь зубы тоже давно не чищены…

В этот момент кто-то постучал.

— Войдите, — крикнул Серый.

Дверь распахнулась. На пороге в клубе табачного дыма стояла Эльвира. Она опять была в пеньюаре с боа, только на этот раз в розовом.

— Не отвлекаю?

— Проходите, присаживайтесь, прошу вас, — Серый встал и поправил рубашку.

— Нет-нет, я по делу, — отмахнулась от него дама. — У меня в шкафу замок заело — нужна крепкая мужская рука, чтобы открыть.

— Конечно, — направился было к ней Серый, — пойдемте, посмотрим.

Эльвира остановила его, помахав в воздухе мундштуком:

— Не ты, — мундштук указал на лежавшего на диване Димона. — Вот он пусть поможет.

— Почему? — удивился Серый.

— У него лучше получится, — твердо сказала дама.

Димон пожал плечами и, положив книгу, стал слезать с нагретого места. Эльвира пропустила его в коридор и, повернувшись к Серому, доброжелательным тоном сказала:

— Книжку пока почитай. Или к Аркадию зайди — он рад будет.

Дверь закрылась. Серый взял оставленную Димоном книгу. Попытался читать, но так и не смог сосредоточиться на содержании. Бросил томик на диван и подошел к окну. Снег за стеклом все падал и падал в темноту, но маленький сугроб на жестяном подоконнике не становился больше. Вышел в коридор. Пения не было слышно, кто-то тихонько перебирал клавиши. Серый прислушался — «Песня Сольвейг». Лет пять назад он играл ее на отчетном концерте в музыкальной школе. А было ли это? Начинало казаться, что вся жизнь прошла в этой квартире, и нет ничего за этими стенами. Только снег, падающий в темноте. Перед дверью Аркадия постоял в нерешительности. Постучал.

— Не заперто, — донесся веселый голос из комнаты.

Гитара опять лежала на столе. Хозяин очень уютно устроился в кресле около торшера с красным абажуром. Неизменная майка, тапочки и томик Есенина в руках.

— Можно? — нерешительно спросил Серый.

— Всегда! — категорично ответил Аркадий, снял очки и заложил их в книгу.

Не задавая вопросов, открыл форточку и вытащил из авоськи бутылку, моментально запотевшую в тепле. Серый молча наблюдал за знакомой уже процедурой.

— Ну, за нас, — поднял стопку хозяин.

— Это значит — не чокаясь? — глядя в сторону, спросил Серый.

— Догадался, значит… — Аркадий выпил, поморщился. — А где друг твой?

— Он соседке замок чинит.

— Эльвирке, что ли? — усмехнулся хозяин. — Быстро она его тралом зацепила. Активная гражданка — инструктором райкома работала, у такой не забалуешь. Теперь все соки из него выжмет.

Серый повертел свою стопку в руках, выпил, приготовился болезненно сморщиться, но понял, что не чувствует вкуса водки. С удивлением посмотрел на Аркадия. Тот понимающе кивнул головой:

— Ощущений маловато? А ты воображение напрягай. Да водка это, водка, не вода.

— Давно вы здесь?

Аркадий задумчиво растирал каплю по поверхности стола.

— А какой ответ ты бы хотел услышать? Год? Час? Неделю? Ты за окно смотрел? Тут для каждого время по-своему течет. Или не течет вовсе…

— Кто такой Иблисов?

— Первый раз слышу про этого гражданина, но догадываюсь, о ком ты спрашиваешь. Кто-то очень понятливый выслушивает тебя, как никто другой. И ты готов раскрыть ему все самое сокровенное. И сам удивляешься, как же, оказывается, неоднозначна и опасна твоя сволочная натура. И имен у этого внимательного может быть много, и к каждому он приходит в своем обличье — девушка невинная, дедушка седой… Только лепим мы его себе сами, в меру своих интеллектуальных возможностей и опыта житейского. Богу — богово, а слесарю — слесарево…

— А без него никак? И без всех этих плясок у костра? — Серый махнул рукой в сторону коридора.

— Наверное, можно и по-другому. Кого-то два ангела через двадцать проходных потащат, на кого-то специально обученные люди через забор смотреть будут, а твой пургаториум — здесь, в коммуналке. Ты же сам его и придумал. — Аркадий наполнил стопки. — Ну, что — не чокаясь?

Серый не отвечал. Хозяин пожал плечами и выпил в одиночку. На этот раз морщиться не стал, а взял со стола гитару и, положив ногу на ногу, стал перебирать струны:

* * *

Димон стоял у книжной полки и, наклонив голову, чтобы было удобнее читать названия на корешках, придирчиво выбирал книги. Иногда одобрительно кивал, вытаскивал нужный том и добавлял его в аккуратную стопку на столе. Сразу бросались в глаза новые клетчатые тапки на его ногах. Увидев Серого, он прервал свои изыскания и извиняющимся тоном сказал: