Сергей Петросян - Холодный город

— А где, кстати, наши куртки? — Димон подошел к двери и нашарил выключатель.

Вспыхнул свет и Серый впервые внимательно осмотрел их пристанище. Диван, ковер на стене, стол. Банки с томатным соком уже не было. Видимо, философ унес ее с собой. Пара стульев, продавленное кресло и книжные полки во всю стену. Судя по корешкам — в основном, собрания сочинений и энциклопедии. Ни шкафа, ни вешалки не было.

— Где же он свои вещи хранит? — удивился Димон.

— Может, у него шкаф в коридоре, — предположил Серый.

Его внимание привлекла картинка над столом. Подойдя поближе, он разглядел знакомый сюжет — козел с рогами в цветах в окружении полуголых старух с младенцами на руках. Эту гравюру он уже видел в Музее религии и атеизма. Что-то в ехидном взгляде этого козла неуловимо напоминало хозяина дома.

Димон разглядывал книги, стоящие на полках.

— Да здесь настоящие раритеты попадаются. Смотри, — он провел рукой по одинаковым темным корешкам с золотым тиснением, — «Брокгауз и Эфрон» в прекрасном состоянии. Солженицына в открытую держит. Ну, ничего не боится философ!

— Здорово, конечно, но пойдем лучше куртки наши поищем.

Серый приоткрыл дверь в коридор.

— Давай, только тихо, — забеспокоился Димон, — ночь, все-таки, соседи спят.

В коридоре горел свет.

— Что это они электричество не экономят, — посетовал хозяйственный Димон.

В носках, стараясь не шуметь, вышли из комнаты. Из какой-то комнаты, несмотря на поздний час, доносились звуки рояля и два хорошо поставленных голоса, женский и мужской очень профессионально выводили: «Va, pensiero, sull» ali dora-a-ati…»

— «Самиздат» исполняют, — заметил Серый, — «Набукко» в СССР запрещена.

— Нехорошая квартира, — покачал головой Димон, — Солженицын на полке, песенки, понимаешь, вольнодумные. Мне тут все больше нравится.

Серый осмотрел стены рядом с дверью Иблисова. Ни вешалки, ни шкафа не было. Прошли по коридору в сторону кухни. Возле соседских дверей вешалки попадались, но одежды на них не было. Воровато озираясь, даже открыли чей-то шкаф. Увы, и там было пусто.

— Серый, а может мы харч метали, и он наши куртки постирал? — предположил Димон. — Давай в ванной посмотрим.

Поиски ни к чему не привели — ванны в квартире не было. На всякий случай проверили кухню, но и там ничего не нашли. Из коридора раздался громкий смех и в кухню вошла ярко накрашенная женщина непонятного возраста с дымящейся папиросой в длинном мундштуке. Одета она была в голубой пеньюар с боа и домашние туфли с помпонами.

— Вы новенькие? — спросила она, беспардонно осматривая студентов. — Из новой комнаты?

— Видимо, да… — промямлил Серый, стараясь прикрыть правой ногой дырку на левом носке. — Мы тут в гостях.

— Мы гости в этом бренном мире… — дама затянулась папиросой и красиво выпустила струю дыма. — В преферанс играете?

— А вы не скажете, который час? — выпалил вдруг Димон.

Дама смерила его прищуренным взглядом сквозь дым.

— Понятия не имею.

— Ну, хотя бы сейчас день или ночь?

— А какое это имеет значение? — искренне удивилась дама.

— Мы долго спали, а теперь не можем сообразить — сейчас вечер или утро. За окном темно…

— За окном всегда темно, — пожала дама плечом под боа. — А меня зовут Эльвира. Моя комната напротив вашей. Заглядывайте…

Стряхнув пепел в раковину, новая знакомая удалилась, покачивая бедрами.

— Дурдом какой-то… — обреченно проговорил Серый. — Куртки наши где?!

Димон сосредоточенно размышлял, почесывая подбородок.

— Тебе ничего не показалось странным в этой квартире? — спросил он.

— Мне тут все кажется странным. Я домой хочу!

— Мы с тобой весь коридор прошли?

— Ну, весь. А что? — Серый с надеждой смотрел на друга.

— А то, что там нет входной двери. Ну, которая в парадную выходит. Я сначала решил, что квартиру поделили на две, здешней половине достался черный ход. Он обычно на кухне бывает. Ты видишь здесь дверь?

Серый огляделся. Единственная дверь вела в коридор.

— Ерунда какая-то. Должен быть выход. Может, одна из дверей, про которую мы подумали, что она в комнату ведет? Пошли, посмотрим.

— Ну, пошли.

Они вернулись в коридор. Все так же гремел рояль, и теперь один мужской голос игриво напевал:

«…Если б милые девицы

Так могли летать, как птицы,

И садились на сучках,

Я желал бы быть сучочком…»

— Р-развлекаются, гады… — процедил Димон в растерянности осматривая коридор.

Проверку начали от туалета. Первую дверь осторожно открыл Серый. За ней было темно и душно. Из темноты отчетливо слышался чей-то храп. Стараясь не скрипеть и не щелкнуть замком, закрыл.