Сергей Петросян - Холодный город

— Пошли дальше.

Вторую дверь открывать не стали — именно из-за нее доносилось пение.

— Не в парадной же у них рояль стоит, — рассудил Димон.

За третьей дверью было тихо. Серый, постояв в нерешительности, махнул рукой и толкнул створку. Посреди комнаты за столом сидел давешний длинноносый мужик с косой челкой, с которым он столкнулся в дверях в туалет. На столе перед ним лежала потрепанная семиструнная гитара. Мужик приветливо помахал им рукой:

— Заходите, соседи.

Потоптавшись, зашли.

— Извините, мы дверью ошиблись…

— Неважно, я гостям рад.

Мужик убрал со стола гитару, подошел к маленькому шкафчику и вытащил из него три хрустальные стопки. Протер их краем майки и поставил на стол. Открыл форточку и вытащил из висящей снаружи авоськи бутылку водки. Сорвал зубами жестяную пробку и ловко разлил на троих, не пролив ни капли.

— А в коллективе все легко, и водку пьешь, как молоко… — напевал он при этом.

— Новоселы? — мужик поднял стопку. — Сам вижу. Все новоселы сначала по комнатам шарятся. Привыкнете… Ну, с прибытием!

Выпили. Димон задумчиво смотрел на бутылку.

— Скажите, а где вы водку берете? — вдруг спросил он.

— Как где? — удивился мужик. — В авоське, за окном.

— А когда кончается?

— Так она всегда там есть. Холодная.

— А летом?

— Каким летом? За окном — зима!

— Понятно, — засобирался Димон, — извините, у нас дела. Мы к вам еще зайдем.

— Буду рад. Меня Аркадием зовут.

Следующая комната была их.

— Напротив нас — эта Эльвира в мехах. Можно не проверять, — рассудил Димон. — Остается одна дверь. Там, значит, и выход.

Он решительно направился к белой двустворчатой двери в конце коридора и с силой толкнул бронзовую ручку. Не поддалась. Надавил плечом. Без результата. Серый отодвинул его:

— Дай-ка я.

Потянув ручку вбок, он потряс створку. Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стояла худая женщина в платке с изможденным лицом. В левой руке она держала книгу с тисненым восьмиконечным крестом на черной обложке. Серый отпрянул от неожиданности, но потом все же заглянул ей за спину. Длинная и узкая комната была освещена мерцающим огоньком свечки на длинном столе. Вдоль стола стояла такая же длинная скамья, на которой сидели, не доставая ногами до пола, четверо маленьких детей, три мальчика и девочка, с такими же изможденными лицами.

— Не надо сюда ходить! — женщина в платке подняла над головой правую руку со сложенными вместе средним и указательным пальцами. — Не надо!

Дверь захлопнулась.

— Трындец… — одними губами произнес Серый.

«У меня внутри ужасная пустота, какое-то безразличие ко всему, которое меня убивает».

Дальше молчать не было сил. Серый уже третий час стоял у окна и безучастно смотрел, как в темноте падали снежинки, лениво мерцавшие в свете настольной лампы, которую он перетащил на подоконник. Димон, забравшись с ногами на диван, с увлечением читал «Один день Ивана Денисовича».

— Димон, — почти прошептал Серый, — мы что, здесь жить теперь будем?

Димон поискал глазами нужную строчку в тексте:

— «…люди и здесь живут. В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет и кто на санчасть надеется…»

Серый отвернулся от окна:

— Кстати, насчет «миски лизать», сколько времени мы не ели?

Димон задумался:

— Булочки с кремом в «щели»… а потом только пили. Третий день пошел.

— А ты, часом, не проголодался?

— Я даже и не думал об этом, — удивился Димон. — И правда — как это мы столько дней без еды?

Серый постучал ногтем по стеклу:

— Какое странное окно — ни ручки, ни петель. Оно не открывается, а в комнате, вроде, не душно.

Он подошел к дивану и сел спиной к Димону.

— А ты не заметил, какая кухня в этой квартире странная?

— А что там необычного?

— Да то, что на кухне нет плиты. И холодильников я тоже не заметил.

— Вот тебе и раз! — озадачился Димон. — Как же они живут-то здесь и не мрут от голода?!

— А ты есть хочешь?

Димон задумался.

— Честно говоря, даже не представляю, зачем мне это нужно. Неприятных ощущений нет и желания тоже.

— Здесь, похоже, только песни поют и водку трескают, — глядя в пол пробормотал Серый, — да еще вот — книжки читают.

Димон завозился за его спиной.

— Я вот еще что заметил…

— Что еще? — Серый повернулся к нему лицом.

— Мы с тобой когда последний раз мылись? Не знаю, как ты, а я — четыре дня назад. После этого мы куролесили по всему городу, в ментовке спали, а от меня — никакого запаха, как от манекена.