Андрей Каминский - Черная икона [СИ]

Впрочем, молодая женщина не возражала, а со временем, бойцы все чаще норовили назвать ее «мавкой», опасной лесной чертовкой. Такое имя подходило ей больше — девушка была куда симпатичнее обезьяны, но то, что она делала с пленными поляками или большевиками, наводило дрожь даже на Леся Ковальчука, начавшего борьбу еще в Сичевых Стрельцах. И ему, как истовому греко-католику, совсем не нравилось то, как выражала свои религиозные чувства чужачка. Никогда бы он не взял ее в боевку — если бы не прямое указание куратора-немца. Учитывая расовую щепетильность нацистов, иначе чем странным подобного «бойца» не назовешь. Чотовому виделась в этом скрытая издевка — мол, «истинные арийцы» не видят разницы между «восточными народами» и черными дикарями.

Тем не менее, пока девушка себя ничем не скомпрометировала и бойцы помалу свыклись с ней — хотя и косились порой с опаской. И Ковальчук сейчас обратился именно к мулатке, а не к пришедшему с ней украинцу.

— Ну, как проверила?

— Да, — кошмарный акцент, даже когда она говорила по-немецки, — все чисто.

— Я же говорю, — быстро заговорил мужичок, — их там человек пятнадцать. За главного старший лейтенант вроде. У Анджея-ляха остановились, ну ты его знаешь. Я к нему зашел будто по-соседски, краем уха услышал, что с утра приедут еще комиссары из Львова. Вот тогда они и начнут лес прочесывать.

— Значит, времени у нас мало, — кивнул чотовой и обвел взглядом бойцов, — все помнят, что делать. Облегчим панам — комиссарам задачу — сами к ним наведаемся.

— Как говорит товарищ Сталин — жить стало лучше, жить стало веселее! Сейчас, когда все вы — поляки, украинцы, евреи влились в нашу дружную советскую семью, эти слова относятся и к вам. А еще лучше будет, когда мы избавимся от бандитов и вражеских наймитов, что мешают жить трудовому народу. Выпьем же товарищи за это!

С этими словами Семен Борисов — круглолицый, широкоплечий здоровяк с петлицами лейтенанта НКВД на темной гимнастерке, подхватил рюмку «хринивки» и залпом выпил, закусив ломтиком сала. Следом, неуверенно улыбаясь, выпил и хозяин фольварка.

Чекисты нагрянули как снег на голову — хозяин и без того, ежеминутно ожидающий подобных «гостей, услышав стук в дверь и возглас «Откройте! НКВД!» — вышел на порог с бледным как мел лицом. Узнав же, что гости пришли не по его душу он успокоился и постарался выложить на стол все, что нашлось. Чекисты отдали должное и грибному супу со сметаной и отварному сальцесону и тушёному бигосу и прочим яствам. Вместе с энкавдэшниками обедали и сыновья хозяина — Тадеуш и Ян. На стол же подавала жена поляка Ядвига и его дочь Ванда — круглолицая пышногрудая девушка с живыми темными глазами. Не раз и не два девушка ловила на себе красноречивые взгляды нежданных гостей, заставляющие потупить взор в притворном смущении, а отца — недобро нахмуриться. Однако возразить Анджей Силецкий не посмел, опасаясь тех, кто в любой момент мог отправить его с семьей туда, куда уже проследовали сотни и тысячи поляков. Оставалось только молиться, чтобы захмелевшие чекисты не потребовали большего. Впрочем, пока они вели себя прилично, даже «хринивку» пили весьма умеренно — Борисов следил за тем, чтобы его бойцы завтра были с ясной головой. Да и не стоило сразу настраивать против себя хозяина — в беспокойном лесном крае, где опасность таилась за каждым деревом, и без того хватало врагов. Вот завтра, когда приедут товарищи из Львова — можно будет и разъяснить польского кулачишку.

Роман Запрудин, старший сержант НКВД пинком распахнул дверь, выходя на крыльцо. Глубоко вздохнул начавший свежеть воздух, чувствуя как холодный ветер освежает уже зашумевшую голову. Он оглянулся по сторонам — справа темнели хозяйственные строения, слева за высоким забором простиралось поле, обрывающееся где-то черным лесом. Искать отхожее место Роман не захотел, поэтому, расстегнув ширинку, он начал мочиться прямо с крыльца.

Сбоку послышался какой-то шорох и, обернувшись, он увидел, как рядом с ним вырастает черная тень. Он увидел горевшие ненавистью глаза, успел заметить, как блеснуло над ним лезвие и широко распахнул рот, но закричать уже не успел. Острый топор с сочным хрустом опустился на его голову.

Семен Борисов только недавно прибыл в воссоединенные со страной рабочих и крестьян земли, переведенный сюда из относительно спокойной Центральной России. К местным нравам он еще не привык, а гостеприимство поляка и вовсе настроило его на благодушный лад. Борисов не выставил постов, забыв о том, что уставы пишутся кровью беспечных солдат и их командиров — в чем чекисту пришлось убедиться очень скоро. Он еще разговаривал с Тадеушем, когда послышался звон разбитого стекла и на стол рухнуло нечто, взорвавшееся с оглушительным грохотом. Чуть ли не половина отряда полегла на месте, оставшихся в живых раненых и контуженных ворвавшиеся в комнату повстанцы добили, не пощадив и поляков.

Читать дальше