Алекс Коста - Вавилон и Башня

Вениамин решил дальше не вдаваться в эти философские бредни, всем нутром чувствуя, что туда его и ведет профессор.

– Скажите, с помощью этого состояния можно понять, где добыча будет перспективна, а где нет?

– А! – как будто обрадовался профессор. – Вот вы о чем! Я уже почти два десятка лет не был на добыче. Да и мое открытие Самотлора, по большей части, удача, а не профессионализм. Хотя я и склонен думать, что удача тоже зависит от состояния. А может, удача и есть правильное состояние. Равно как и наоборот.

– Мне нужен лучший, – сказал Вениамин, стараясь отсечь всякие бесполезные рассуждения.

– Вам? – спросил профессор так, словно хотел спросить: «Если вы считаете, что вам нужен лучший, то и себя считаете лучшим. Но так ли это?»

Вениамина резануло во второй раз. Второй! Он все время участвовал в разных переговорах, терках, базарах, сходках. Однако люди, с которыми он это делал, были изначально сильно завязаны на материальную выгоду, авторитет, позицию – каждый из них должен быть сильнее остальных. Этим можно было играть, почти как с детьми, которые явно хотят получить игрушки.

Сейчас Вениамин общался совсем с другим человеком, который и так знал, что выше всех остальных, поэтому никакие «игрушки» для него не существовали. Его сила чем-то напоминала силу Лизы. Только если Лиза по-женски была отстранена, то профессор, кажется, умел направить свою «звездную силу». Если бы Вениамин смог и здесь применить художественность мышления, то, наверное, сказал бы, что сила профессора, как сила звезд, не только сияющих над ним, сильным деревом, но и способных вызвать грозу и ураган, которые могут свалить дерево.

«Ну же!» – мысленно позвал он «след добычи». Но лучший друг пока молчал. Может, ему вообще не надо связываться с этим профессором? Или «след добычи» пока не знает, что делать?

Последнее Вениамин быстро отсек и подумал над первым. Хотя лично ему почему-то очень захотелось, чтобы именно этот профессор искал месторождение, которое он назовет своим именем.

– Вы работать на меня будете? – открыто спросил Вениамин.

Кажется, «след добычи» этого и хотел. С таким хитрым говнюком лучше говорить открыто.

Профессор ничего не ответил. Лишь внимательно посмотрел на Вениамина. От этого взгляда стало как-то нехорошо. Вениамина не смущало, что профессор почти в два раза старше, имеет всякие международные премии и награды. Такие вещи никогда не смущали Вениамина. Точнее, он всегда знал, что в нем есть что-то сильнее подобных условностей, каких-то достижений, давно похеренных в прошлом. Но во взгляде его нынешнего собеседника… присутствовало что-то такое…

– Давайте игру, – после некоторой паузы предложил профессор.

– Давайте.

– Игра простая. Я вам задаю вопрос, вы откровенно отвечаете. Вы мне задаете – я отвечаю. Если ваши откровенные ответы меня устроят, я буду на вас работать. А если нет, то нет. Впрочем, вы и сами в конце игры поймете, буду я на вас работать или нет.

«След добычи!» – чуть ли не вслух позвал Вениамин. Непонятно почему, но сейчас он подумал, что следующие минуты будут главными в его жизни. Почему? Совершенно непонятно. Какая-то словесная перепалка со старым дураком и вся жизнь Вениамина? Какие уж тут главные минуты?

«След добычи» не отвечал, и Вениамин молча кивнул. В конце концов, он с этим интеллигентишкой всегда может и по-другому поговорить.

– Отлично! – порадовался профессор.

«А уж не шизик ли он?» – подумал Вениамин.

– Мой первый вопрос. Как вас зовут?

«Не только шизик, еще и слабоумный. Мы что, в детском саду?!» Но решил посмотреть, что будет, и просто ответил:

– Вениамин Аркадьевич Татаев, – и тут же задал свой вопрос: – Вы можете отличить перспективное месторождение от неперспективного?

– Если буду в правильном состоянии, – ответил профессор, хотя Вениамин ожидал, что он сейчас будет что-то гундосить про анализы, пробные бурения и все в таком духе.

– И какое состояние правильное?

– Подождите, подождите, – улыбнулся профессор. – Сейчас моя очередь. Помните, вопрос – ответ, вопрос – ответ.

В этот момент приоткрылась дверь, и в небольшую щелку просунулись очки ректора, а потом и сам ректор. Вениамин злобно махнул в его сторону рукой, тот сразу исчез.

– Итак, Вениамин Аркадьевич Татаев – ваше настоящее имя?

Вениамин вздрогнул, как тогда, когда Контр, во время сходки на просеке в «Сокольниках», еще в середине девяностых, назвал его так, как уже давно никто не называл: Веник. Но Контр был из бывших чекистов. Да и готовился к встрече, явно чувствовал, что Вениамин мог его слить. А тут профессор! Если это просто случайность, то почему он спрашивает? Вениамин помедлил с ответом, что само по себе означало отрицательный ответ. Он это понял и, неожиданно даже для себя, решил сказать правду: