Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-2. Новый Вавилон

— Собачьей? — усмехнулся я. Рвоцкий кивнул.

— Собачья она и есть. Ровно в пятнадцать минут пополуночи сигнальщик доложил, что видит два судна по правому борту, стремительно приближающиеся к нам со стороны кубинского порта Гуантанамо, который кубинский лишь на словах. Там крупная база ВМФ США, к которой кубинцев на пушечный выстрел не подпускают. Забегая вперед, скажу: именно в силу этого обстоятельства товарищ Шпырев решил, что на нас напали американцы. Я тоже склоняюсь к этому. Формально считаясь международными водами, Наветренный пролив де-факто входит в зону американских интересов. Трудно вообразить, чтобы американцы позволили хозяйничать на своей кухне кому-то еще. Хотя, если британцы попросили их об одолжении… — Рвоцкий встретился глазами со мной. На его лице появилось виноватое выражение. — Простите, сэр Перси, я лишь констатирую факты. А они, как ни печально это прозвучит, состоят в том, что нас чуть не потопили. Как научное судно, мы не несем на борту вооружения, за исключением нескольких пулеметов, поэтому, нам нечем было себя защитить. Мы могли уповать лишь на скорость, благо, кораблестроители снабдили «Панический», то есть, прошу меня извинить, «Сверло», двумя мощными силовыми установками, для своего времени они были настоящим технологическим прорывом…

— Быть может, американцы обознались, приняв «Сверло» за неприятельский боевой корабль? — предположил я.

— Разве что за пиратский, — невесело усмехнулся Рвоцкий. — Если конечно, предположить, сэр, что американские моряки думают, будто пираты с Ямайки все еще божья кара Карибского бассейна, а не давно перевернутая страница истории. Других объяснений нет, не слышал, чтобы Соединенные Штаты находились с кем-либо в состоянии войны…

— Вам сделали знак остановиться? — спросил Гуру, почесав скулу.

— В том-то и дело, что нет. Как только сигнальщик доложил, что видит два судна, следующие нам наперерез, я приказал включить семафор. Я ведь понятия не имел, с кем имею дело и, в первую очередь, хотел избежать столкновения. Хотя, мне было непонятно, как это они не видят нас. Повторяю, погода стояла ясная, не было ни тумана, ни дождя, а на небе ярко светила Луна. Ну и, естественно, на «Сверле» горели все полагающиеся навигационные огни, включая белые топовые на мачтах и ходовые, зеленый с красным по бортам. Эти чертовые головорезы, похоже, перепились гаванского рому, вот единственная мысль, возникшая у меня, когда посланные нами световые сигналы не получили никакого отклика. Оба судна не подавали никаких признаков жизни, если не считать полного хода, каким они неслись прямо на нас. Я вынужден был скомандовать машине стоп, но не стал посылать вахтенного за товарищем Шпыревым, подумав, что он провел на ногах целый день и настоятельно нуждается в отдыхе. Признаю, это была ошибка. Мне не хотелось беспокоить его понапрасну, он лишь недавно спустился вниз, распорядившись немедленно дать ему знать, если у нас возникнет нештатная ситуация.

— Мы в империалистических водах, капитан, — напомнил он мне, прежде чем отправиться в каюту. — Будьте бдительны, провокация — самое меньшее, что нам грозит…

— Вот и накаркал, клянусь Майтреей, — вполголоса обронил Гуру. — А вас, Степан Осипович, наверняка сделал крайним. Я прав?

Рвоцкий ограничился тем, что вздохнул. Правда, весьма красноречиво.

— Что за человек этот Педерс, — протянул Гуру неодобрительно и поискал глазами начальника экспедиции. К счастью, тот был далеко.

— Учитывая, что всего в семи милях от нас находилась американская военно-морская база Гуантанамо, а с противоположной стороны пролива, на расстоянии всего в десять миль — гаитянская столица Порт-О-Пренс, один из важнейших американских форпостов на Антильских островах, товарищ Шпырев имел все основания для беспокойства, — добавил каперанг. — И, к сожалению, его опасения оправдались, по нам открыли огонь с дистанции в десять кабельтовых. Один из первых же залпов накрыл радиорубку, убив радиста и уничтожив средства связи. Еще несколько осколочных снарядов, снаряженных тринитрофенолом или шимозой, как, помнится, выражались японцы, разорвались прямо над палубой, изорвав в клочья пятерых матросов и еще примерно столько же выбросив за борт. Выскочи товарищ Шпырев наверх минутой раньше, и наша экспедиция была бы обезглавлена. Мне не оставалось ничего другого, как дать машине полный ход и начать энергично маневрировать, чтобы затруднить артиллерии противника бить прицельно. Не хочется мне хвалить врага, но об их комендорах, как профессионалах, слова кривого не скажу, меткие черти, почти не мазали. Наше положение усугублялось тем, что нам надлежало держать ровно на юг, в Ямайский пролив. А неприятель, как будто знал об этом, имея задачу нас не пропустить. Повернуть вспять означало верную погибель, потеряв ход, «Сверло» сразу же превратился бы в легкую мишень. Поэтому, я решил идти на прорыв, уповая на преимущество в скорости и надеясь проскочить прямо под носом у неприятеля. Дистанция быстро сокращалась, и я сумел более или менее отчетливо разглядеть противника. Не стал бы присягать на Библии, сэр, но, похоже, это были легкие крейсера типа «Caledon» или аналогичные суда британской постройки. По крайней мере, у них были сходные силуэты. Эти корабли вооружены пятью сто пятидесятимиллиметровыми орудиями главного калибра. Даже если бы артиллерийские установки «Сверла» не были демонтированы при переделке в научно-исследовательское судно, а нападавший корабль действовал один, а не в паре, наши шансы на победу были бы невелики. Несколько снарядов попали в борт и легко прошили броневые листы. Оба крейсера находились по правому траверзу, стало быть, мы представляли собой отличную мишень. Даром, что крейсера вели стрельбу из одних носовых орудий. Нам бы и их хватило с лихвой, чтобы в течение десяти минут превратиться в дымящиеся обломки.