Жан Гросс-Толстиков - Перевалъ

Алексей Андреевич сконфуженно опустил глаза: высокие драгунские ботфорты незнакомца тонули в хлюпающей грязи. Он не был тем столичным денди, щеголяющим в высокoй кивере, белых лосинах и до зеркального блеска начищенных ботфортах, образ которого можно найти на старинных гравюрах в учебниках истории. Смуглое, обветренное волевое лицо «украшал» багряный шрам, перечеркнувший левую щеку от глаза до подбородка. Старший лейтенант снова поднял взгляд и пристально с немым вопросом в глазах уставился в смеющееся лицо молодого драгунскoгоo унтер-офицера. Последний игриво подмигнул.

В ту же секунду изменивший свое направление ветер обогнул урчащий грузовик и бессовестно плеснул в лицо Алексея Андреевича щедрую порцию холодной влаги. Аракчеев поежился, отер лицо ладонью и поглубже спрятал голову в плечи.

— Товарищ старший лейтенант, — тот же голос послышался снова, но на этот раз на месте драгуна стоял обычный российский сержант.

Под тяжелым бронежилетом, через щегольски расстегнутый ворот бушлата виднелась тельняжка — гордость каждого десантника; из многочисленых карманов «разгрузки» торчали дополнительные магазины для АКМ; высокие берцы с налипшей на них грязью утопали в мутной луже; крепкие мускулистые руки расслабленно лежали на свисающем с бычьей шеи автомате. Боец явно желал вытянуть командира на беседу.

— Разреши-те полюбопытствовать, — с откровенной, даже добродушной улыбкой на искаженном багряным шрамом лице обратился сержант. — Чего это у Вас за ремнем? Кинжал что ли?

Мельком взглянув на торчащую из-за отворота плащ-палатки рукоятку старинного кавказского оружия, Аракчеев смущенно пожал плечами. Недавнее видение в образе кирасирского драгуна неохотно медленно покидало память, возвращая Алексея Андреевича к реальности.

— Ну… Во-первых, это не кинжал, а ятаган, — учтиво кивая, уточнил он. — У кинжала клинок прямой, а у ятагана — изогнутый, на подобии полумесяца… Во-вторых…

— Вы, товарищ старший лейтенант, его в Пятигорске преобрели? — сержант небрежно перебил Аракчеева, легко и быстро увлекаемого излюбленными темами, если разговор касался таковых.

— Так точно, в Пятигорске, на рынке, — улыбнулся Аракчеев и, гордливо распрямив узкие плечи, бережно погладил узорчатую рукоятку ладонью.

Сознание незамедлительно выдернуло из закрамов памяти Пятигорский рынок. Просторные, подобно самолетным, ангары, многочисленные прилавки, разноцветные палатки чередовались с компактными шашлычными, чебуречными и чайными. Яркие фруктовые прилавки сменялись приторными медовыми, те в свою очередь молочными, далее ореховыми, пряничными, конфетными. Перетекая на другую сторону торговых рядов, подставляли деревянные спины под мясные горы, колбасные батареи, рыбные косяки — настоящий кавказский базар.

Без стеснения вылупившись завороженным взглядом во все это великолепие, Алексей Андреевич неторопливо шел между рядов, кое-где останавливался, пробуя то чучхелу, то люля-кебаб, то шаурму, то чебурек.

— Че к нам приехал? Че на наших девок смотришь? Че водку пьешь? — перебивая друг друга, говорили молчаливые взгляды щетинистых кавказских лиц, встречаясь с улыбающимися глазами молодого офицера.

Сержант глубоко затянулся сигаретным дымом и шагнул ближе к Алексею Андреевичу, зачем-то перейдя на шепот.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал он, в добавок к шепоту прикрываясь ладонью с тлеющей в ней сигаретой. — Выбросьте, бога ради… А то засмеют.

— Как это «выбросить»? — возмущенно, но неумело лязгнул стальными нотками офицерского голоса Аракчеев, но в следующую минуту заметил лукавую искорку в глазах солдата и сконфуженно тихо переспросил. — Подделка?

Ничего не ответив, верзила-сержант одной рукой резко выдернул из плотно прикрепленных на его бедре ножен увесистый трофейный стиллет с припаяным к рукоятке кастетом, в то время как вторую руку протянул командиру раскрытой вверх ладонью.

Алексей Адреевич вынул свой ятаган из-за ремня и отдал бойцу. Тот в свою очередь достал клинок из расписных замысловатым кавказским рисунком ножен, ловко пожанглировал им и вдруг резко ударил по лезвию ятагана своим стиллетом. От соприкосновения обоих оружий по ушам больно хлестнул неприятный металлический звон.

— Ну вот, как-то так, — пожал могучими плечами десантник, возвращая ятаган старшему лейтенанту.

Опустив глаза на блестящий изящный клинок, Алексей Андреевич глубоко вздохнул и расстроенно выдохнул. Глубокая щербина исказила некогда идеальное лезвие кавказского сувенира.