Александр Михайловский - Освобождение Ирландии

— Его отлучил даже не папа, а всего лишь глава нашей делегации в Константинополе, — усмехнулся Джованни.

— На что он не имел никакого права, — добавил Пий. — Но кто, кроме нас с вами и пары церковных историков, знаком с подобными мелочами?

— Хорошо, ваше святейшество, — согласился кардинал Симеони, — я найду все необходимые обоснования.

— Третье, — продолжил папа. — Некоторые чада нашей святой Католической Церкви признали сего Виктора законным королем Ирландии.

— Я все понял, ваше святейшество, — кивнул секретарь.

— Четвертое. Любой сын Католической Церкви да не признает сего самозванца королем, под страхом немедленного анафематствования.

Скрип пера на бумаге на мгновение прервался. Симеони робко возразил:

— Ваше святейшество, но наши английские «друзья» — еще худшие еретики. Ведь православные верят почти в те же самые догматы, что и мы.

— Пятое, — с нажимом сказал папа, словно не слыша, что сказал ему кардинал Симеони, — Спаситель сказал, что кесарево кесареви, а Богово Богови. В Ирландии кесарь — королева Виктория. И добрые католики обязаны чтить королеву и ее наместника, а также тех, кто исполняет ее волю. В том числе и ее солдат.

Симеони с удивлением посмотрел на понтифика.

— Ваше святейшество, но именно ее солдаты убивали, калечили и насиловали добрых католиков в Корке на Рождество. И в Ирландии это знают все. Или почти все.

— Конечно, Джованни, — папа Пий отмахнулся от настырного кардинала, словно от назойливой мухи, — и вы это знаете, и я это знаю, и население Корка, полагаю, это тоже знает. Именно потому нам необходимо подавить мятеж и воцарение сего, с вашего позволения, короля в самом зародыше. Тогда подобные эксцессы не будут повторяться. Кардинал, я прилягу на часок. Разбудите меня, как только булла будет готова, и я должен буду ее подписать.

18 (6) февраля 1878 года.

Куба, Гуантанамо.

Сэмюэл Лангхорн Клеменс, главный редактор «Южного креста»

— Джентльмены, а вот и наш первый номер! — выкрикнули Чарльз и Артур Александер, вбежав в домик нашей редакции с небольшой пачкой газет. Первый экземпляр Артур протянул мне. Я впился в него глазами. Так-так… Слева — наше «незапятнанное знамя», с косым крестом и звездами на нем. В середине — «SOUTHERN CROSS», большими буквами, а под ним — «Est’d 1878» — «создан в 1878 году», и придуманный мной лозунг: «The rumors of Confederacy’s demise have been greatly exaggerated» — «Слухи о кончине Конфедерации оказались сильно преувеличены».

А вот справа — изображение одного из самых ярких созвездий на южном небе — Crux — «Южного креста».

Проводив Оливию и дочек, я переехал в небольшой домик рядом с редакцией, в самом центре югоросского «яхт-клуба». А вечером Игорь и Надежда пригласили меня к себе посидеть, поговорить о жизни, как это принято у русских. И вот, после великолепного ужина и бутылочки превосходного португальского вина, привезенного «Колхидой» в последнем рейсе, Надежда пошла спать, а мы с Игорем остались сидеть за бутылочкой русской водки. Мне очень не хотелось уходить домой, а Игорь меня не гнал, наверное, сообразив, что мне очень не хотелось возвращаться в свое холостяцкое обиталище. И вдруг он неожиданно посмотрел на часы — уже было за полночь.

— Сэм, — сказал он, — пойдем, я тебе кое-что хочу показать.

Мы вышли на террасу дома, ту самую, где я когда-то нашел свою Ливи в компании с Надеждой, и Игорь указал рукой куда-то в направлении горизонта. Я присмотрелся и увидел там четыре звезды в форме то ли креста, то ли воздушного змея, и еще одну поменьше — между правой и нижней вершинами.

— Что это? — спросил я.

— Южный крест, — ответил Игорь, — думаю, это будет хорошим названием для твоей новой газеты.

Идея оказалась удачной. Несколько дней подряд редколлегия спорила о логотипе газеты. Но когда я предложил с одной стороны косой крест нашего знамени, а с другой — величественное созвездие Южного полушария — обратите внимание — ЮЖНОГО! — Чарльз Александер, один из сыновей моего заместителя, Питера Веллингтона Александера, сел за стол и полчаса сосредоточенно работал, после чего теперешний логотип был утвержден единогласно.

А вообще это было, наверное, единственное серьезное разногласие с момента моего приезда. На второй день после прибытия в «яхт-клуб» Игорь отвез меня в домик, приготовленный для редакции «Южного креста». В нем я нашел с полдюжины молодых ребят, из которых мне был знаком лишь Генри Уоттерсон, и два человека постарше меня. Когда же мне представили моих новых сотрудников, то я оторопел. Двое из них, те, которым было за пятьдесят, оказались светилами журналистики Конфедерации — Питер Александер и Феликс Грегори де Фонтейн. А остальные — такие, как вышеупомянутый Генри Уоттерсон, а также Френсис Уоррингтон Доусон, Генри Грейди, Роберт Олстон — считались лучшими молодыми журналистами нынешнего Юга.