Станислав Смакотин - Немой пророк

Мать моя женщина!.. Чего?!..

Признаться, я мало что помню о революции пятого года – так, на уровне баррикад в октябре – декабре, Манифеста об избирательном праве и созыва первой Государственной Думы. Но, чёрт возьми… Даже на уровне тех, скромных знаний я понимаю, что эсеры с их боевой организацией, Азефом и Савинковым, и РСДРП, сиречь Ленин с Троцким – две совершенно разные, по программе и деятельности, партии! Пусть обе и революционные – но ни фига они не объединялись ни в какой комитет! Как помню и тот факт, что основные события приходились на октябрь месяц, пресловутый «Совет рабочих депутатов», кстати, образовался в Питере как раз осенью. Заседая в Технологическом институте, если не изменяет память…

Так какого лешего я держу в руках эту листовку сейчас, в середине августа?!.. Я-то, наивный, полагал, что наступление на русско-японском фронте, как и непроигрыш на море наоборот, должны нивелировать те события? А никак не вырастить революционную гидру, под зычным названием «совместный комитет»! Призывающий к свержению самодержавия – об этом, если что, в пятом году речь вообще широко не стояла? Так, на уровне разговоров! Это что же я такое породил своим попаданием, пресловутый «эффект бабочки», что ли? Пожалуй, нет – звучит уж больно скромно. Бабочка – существо лёгкое, невесомое…

В моём воображении немедленно возникает картинка: безмятежное голубое небо, светит ласковое солнышко над бескрайней Россией-матушкой. Ну, как безмятежное – с тучками кой-где, но всё в порядке, в общем. Плечистые мужики косят пшеницу, румяные, кровь с молоком девки в вышиванках вяжут из неё упругие снопы, мелодично распевая «Во поле берёзоньку»… Красота! Внезапно, небо темнеет, слышен громовой раскат… Что это? А это, граждане, вовсе не гром! Заполняя собой высотную синеву, наверху появляется летящее слоновье стадо с воинственно поднятыми хоботами. Грузные туши, размахивая разноцветными крыльями, зависают над в ужасе разбегающимися крестьянами, и – ну тяжело пулять… Вниз… Фантазия, подогретая алкоголем, разыгрывается у меня настолько, что у пары самых главных слонов я отчётливо различаю узнаваемые лица, черты которых поразительно напоминают Ленина с Троцким… Да уж. Эффект слонов с дерьмом, пожалуй, в самый раз! Бабочками тут и не пахнет.

Реакция не остаётся незамеченной.

— Чему-то удивлены, господин Смирнов?

— Ваше превосходительство, этого просто не должно быть! Во всяком случае, сейчас! И почему в газетах, которые мне давали, я ничего такого не читал?

— Прессу вам доставлял лично Сергей Юльевич, помнится? — Мищенко усмехается.

— Он.

Генерал не спеша закуривает, выпуская в потолок густое облако дыма. Возможно, виноваты плотная атмосфера с алкоголем, а быть может, игра теней… Но в призрачных контурах я явственно различаю усики с бородкой. Идентифицировать принадлежность не удаётся – Ленин с Троцким носили примерно одинаковые. Однако, явно кто-то из них!

— Покойный полагал, что не следует раньше времени посвящать вас в некоторые… События в стране. Он и подбирал для вас соответствующие газеты. Прямо скажу, вопреки моему мнению, но я, — генерал пожимает плечами, — человек военный. Полагаю, его высокопревосходительство мог иметь на ваш счёт определённые планы?

Дымные усы, парящие в воздухе, раздвигаются в презрительной усмешке. Словно говоря: «А у нас тоже имеются планы. Мировой пролетариат не дремлет, между прочим, и мы…»

В этот момент Мищенко со стуком открывает окно, и угрожающую революционную растительность выдувает из купе потоком свежего воздуха. М-да. Уж.

Поезд мягко тормозит у очередной станции, слух улавливает протяжный паровозный гудок. В окно видна деревенская церквушка, уходящие вдаль рублёные избы с дымовыми трубами, засаженные чем-то поля. Крестьянская подвода с лошадкой в яблоках неторопливо движется по дороге вдоль полотна, в телеге расслабленно сидит мужик, не обращая никакого внимания на прибывающий состав…

Внутри меня закипает ярость, кулаки непроизвольно сжимаются. «Определённые планы», опять… Насколько же мне всё это надоело, кто б знал! Чувствовать себя передаваемым товаром в передающих руках! Все, все без исключения имеют на меня эти самые «определённые планы»: звёзды на погонах, карьеры, награды… Выигранные сражения, интриги при дворе, состояния! И ты, Павел Иванович, чего греха таить? Пусть и не в целях личной наживы, в отличие от других, тебе-то как раз Родина важна, но… Да тот крестьянин на подводе за окном в сто раз свободней, чем я! Даже проститутка в борделе может сказать «хватит, надоело!», откупиться и уйти восвояси, послав «мамку» на три буквы. У меня же откупиться и уйти – не получится. Да и послать-то некого, и совесть не позволит…