Дмитрий Могилевцев - Люди Истины

Хасан долго молчал, глядя на отблески заката на беленой стене.

– Спасибо, тебе, брат Омар, – сказал он наконец. – В твоих словах есть зерно Истины. Но на глазах твоих пелена. Мне жаль, что ты отказываешься от того, что я мог бы дать тебе. Но что бы ты ни думал о нас, знай: здесь тебя всегда примут и будут рады тебе.

– Спасибо, брат Хасан. Я был рад повидать тебя, – ответил Омар, вставая. – Ты дал мне многое, и за это я всегда буду благодарен тебе. Ты позволил мне убедиться в том, что со многими малыми правдами человеку живется куда теплее, чем с единственной Истиной, похожей на глыбу льда.

Хасан велел проводить Омара до ворот, дать коня и пищу. И полтысячи динаров. Он долго смотрел, выйдя на площадку перед своей кельей, как медленно движется вниз по дороге одинокий всадник, похожий на подбитую, бездомную птицу.

Больше в этой жизни они не встречались.

На этом кончается история человека по имени Хасан ас-Саббах. Земное же существование сайидны Хасана, худджи Аллаха, продлилось еще долго. Старик медленно дряхлел в своей келье, превращаясь в живую икону, отдаляясь все больше от живущих под солнцем. Незадолго до смерти он приказал убить и второго своего сына, дважды уличенного в пьянстве. Алух-Амут к тому времени превратился в обитель теней, бесшумных, молчаливых исполнителей воли всевластного хозяина, видевшего всякого человека насквозь и вымерявшего его жизнь одним взглядом. А сам он казался бессмертным, непостижимым существом, навсегда застывшим в облике невероятно древнего старца с пронзительными глазами. Даже смерть пришла к нему не так, как к обычным людям. Слуга входил поутру в келью, внося скудную пищу, и забирал прежнюю, нетронутую. А старик стоял на коленях спиной к двери и смотрел в небо, бездонное и пустое. Когда наконец слуга понял, что уже вторую неделю забирает пищу нетронутой, то в ужасе кинулся к начальнику стражи. А тот, зайдя в комнату, приказал послать за Кийей Бозоргом Умидом.

Человеческая смерть не тронула Хасана, не осквернила смрадом и тлением его черты. Он остался таким же, как и при жизни. Его похоронили в глубине крепости, в тайной пещере в самом центре утеса, а ее завалили потом камнями. Следующим главой всех людей Истины, признавших имамат Низара, сына ал-Мустансира, стал Кийа Бозорг Умид, в последние годы собравший в руках всю реальную власть.

Созданное Хасаном государство оказалось долговечным. Хотя мечты завладеть всем Ираном и Ираком были оставлены еще при жизни Хасана, цепь захваченных крепостей, сообщавшихся друг с другом, выдержала весь хаос позднего сельджукского времени и нашествие крестоносцев. Уничтожили страну Истины лишь монголы, свято верившие в свою простую и незыблемую правду: что подлунный мир создан для Чингисхана и его сыновей. И что лучшее доказательство тому – непрерывная череда их побед над всеми народами и племенами.

Учение последователей истинного халифа Низара, исмаилитов-низаритов, благополучно пережило монголов и дожило до наших дней. Сейчас его последователи представляют собой одну из самых благопристойных и уважаемых в глазах Запада мусульманских сект. Уже четвертое поколение подряд носящий титул «Ага-хан» потомок Кийи Бозорга Умида, – либо самого истинного имама Низара, как считают нынешние люди Истины, – живет в Англии, выглядит вполне по-европейски и обладает состоянием во много миллионов фунтов стерлингов, ежегодно пополняемым исмаилитами-низаритами всего мира. Ага-ханы не оставляют своих верных и известны благотворительной деятельностью. После развала Советского Союза Фонд Ага-хана приложил немало усилий, чтобы спасти исмаилитов Памира от голода и нищеты. Фонд выделяет стипендии на образование и прикладывает все усилия для того, чтобы наследие исмаилитов, их теории, их книги и образ жизни предстали в истинном свете. В Лондоне создан Институт Исмаилизма, занимающийся исследованиями исмаилитской истории и исправлением того ее образа, который сложился в представлении людей Запада.

Следует заметить, что история обошлась с исмаилитами-низаритами очень сурово и во многом несправедливо, оболгав их и слепив в одно невнятное, но устрашающее целое образы их вождей. Слишком велик был ужас перед Хасаном ас-Саббахом и его учением, слишком соблазнительным оно казалось многим. Даже через сто лет после смерти Хасана всякий суннитский правовед считал своим долгом громить и обличать его учение. В нем справедливо видели угрозу самым основаниям ортодоксального ислама. Да и сам суннитский ислам возродился из упадка, в котором оказался во времена сельджуков, в немалой степени благодаря необходимости бороться с исмаилизмом. Великий ал-Газали, названный спасителем ислама и ставший гонителем Омара Хайяма, большую часть своих трудов посвятил именно опровержению того, что считал самой страшной из ересей, – учения исмаилитов-низаритов, краеугольным камнем которого были труды Хасана.