Валерий Большаков - Дорога войны

Искандер дозвонился к нему в Москву и попросил помочь — Рахмон Наккаш, тамошний «наркохан» и депутат меджлиса, совсем уж достал дядю Терентия, самого близкого человека для сына Ярная из Пурашупуры и сына славного Тиндара Селевкийского. Сергей мигом собрался и, с Эдиком на пару, вылетел в Душанбе. Оттуда они добрались до кишлака Юр-Тепе, где их ждали Искандер и Гефестай. Дядю Терентия к тому времени наккашевцы уже словили — и держали в каталажке-зиндане. Лобанов взялся отвлечь охрану, пока друзья будут освобождать дядьку. Был праздник-той, был пир, были «культурно-массовые мероприятия» — песни и пляски, бои по правилам и без. Он тогда выступил против местного чемпиона-пахлавона Холмирзо, зятя самого Наккаша. И все шло хорошо до самого последнего момента. Сергей как думал? Пока он будет месить пахлавона, друзья подкатят на «уазике», вытащат дядьку Терентия, прихватят его самого и выжмут из мотора все лошадиные силы, чтобы уйти к Памирскому шоссе. А там ищи-свищи их! Скрылись бы, растворились в местном населении. Они бы с Эдиком вернулись в столицу бывшей родины, и Гефестая с Искандером прихватили бы с собой, и про дядьку бы не забыли…

Не вышло — защищаясь, он убил Холмирзо. И весь немудреный план полетел к черту… А жизнь так вывернулась, такой крутой вираж заложила, что крышу сносило поминутно!

Ибо довелось ему перешагнуть порог Врат. И оказаться в сто семнадцатом году нашей эры. В древней Парфии. Чокнуться можно!

…Они стояли на стенах Антиохии-Маргианы, защищая город от римлян, идущих на приступ. Угодили в плен, стали рабами-гладиаторами, один раз даже в Колизее выступили. Славный был бой, только тигра того до сей поры жаль. Хотя. Не убей он тогда усатого-полосатого, стал бы тигриным кормом, вкусным и питательным…

В тот «знаменательный день» сам префект претории [11] Префект претории — начальник императорской гвардии, одна из высших должностей, доступных для сословия всадников. вручил Сергею меч-рудис, освобождая от боев на арене. На другой день префект не поленился явиться в школу гладиаторов и предложил Лобанову поступить на службу в преторию, в когорту для особых поручений. Сергей тогда согласился, но с условием — друзья станут в строй вместе с ним. Префекта наглость рудиария до того восхитила, что он согласился. Так Сергей Корнеевич Лобанов стал Сергием Корнелием Роксоланом. И началось.

Заговор четырех консуляров [12] Консуляр — почетное звание для бывшего консула. стал первой пробой на прочность. Ничего, выдюжили. И со вторым заданием справились — вчера только из Египта вернулись, «злого волшебника» Зухоса ликвидировав, врага народа римского, а завтра им приказано явиться в дом префекта. Видать по всему, готовится новая миссия из разряда невыполнимых…

Тут ровное течение мыслей Сергеевых пресеклось — с громким гоготом в таверну ввалились батавы. В кожаных штанах и куртках, волосатые, бородатые, с длинными мечами. Целая тысяча этих свирепых вонючих мужиков из Германии стояла лагерем на Целии — как противовес претории. Копьеносцы-гастилиарии из племени батавов составляли императорский эскорт, а любая встреча с преторианцами заканчивалась дракой.

К Ларсинии занесло шестерых. Пятеро батавов были помоложе, один постарше, но зато какой — двухметровый! Краснощекий богатырь с мышцами, борода веником — вылитый Бармалей.

— Гвардейцы кардинала! — быстро проговорил Эдик и допил вино.

Искандер брезгливо поморщился — от батавов ощутимо несло, — а Гефестай довольно крякнул.

— Самое время, — сказал он, неспешно затягивая перевязь. — Напились, наелись… Разборка на десерт.

Бармалей заорал:

— Очистить помещение!

Молодой батав весело загоготал и поддержал старшего товарища:

— Кыш отсюда, петухи! [13] «Петухами» германцы презрительно звали римлян за их привычку украшать шлемы перьями (обычай, заимствованный у галлов). Остальные умело прокукарекали.

Четверка преторианцев сделала вид, что это не к ней относится.

— Я сказал… — затянул Бармалей, багровея.

— Чем это вдруг завоняло? — перебил его Чанба. — Из латрины, что ли, подтекло?

— Не-е… — ухмыльнулся Ярнаев сын. — Это германское дерьмо само к нам пришло! Во-он в тех бурдюках, видишь?

— А-а! — «догадался» Эдик. — Вижу, вижу! Такие, на ножках, да?

— Во-во! Батавы называются.

— А заросли-то… Мама дорогая! Это ж сколько в тех бородищах блох…

— Блох! — фыркнул Гефестай. — Да там уже тараканы завелись! Или мыши.