Олег Шушаков: Горошина для принцессы

Владимир рассказывал солнечногорцам о справедливой борьбе испанского народа с фашизмом, о героической обороне Мадрида, боях под Гвадалахарой, Теруэлем и Брунете…

Оставаясь один, он доставал иногда алую шелковую ленточку и долго смотрел на нее. Запах пороха и кирпичной пыли почти уже выветрился. Но, поднося ее к лицу, Владимир по-прежнему чувствовал тонкий и нежный аромат жасмина…

Со временем его боль понемногу притупилась.

Герой Советского Союза майор Иволгин был избран депутатом Верховного Совета СССР первого созыва единогласно (явка - девяносто девять и девять, «за» - девяносто девять и девять). Впрочем, иначе, наверное, и быть не могло.

Они встретились в фойе Колонного зала Дома Союзов в одном из перерывов во время первой сессии Верховного Совета. Помощник по ВВС командующего войсками Ленинградского военного округа комдив Добрич тоже был избран депутатом.

- Ну, здравствуй! - сказал он, обнял и похлопал Владимира по спине.

- Здравствуйте, Георгий Александрович! - ответил тот.

- Возмужал, возмужал!.. Вся грудь в орденах!.. Настоящий Герой!..

- Да, что вы, товарищ комдив! - смущенно улыбнулся Владимир в ответ.

- Ладно, ладно, не прибедняйся! Читал я твой отчет о командировке в Испанию. По долгу службы, само собой! И указ читал о твоем награждении. Но отчет - отчетом, а надо как-нибудь посидеть, поговорить поподробнее! Как думаешь, найдем время?

- Очень хотелось бы, товарищ комдив! - сказал Владимир.

Но еще больше ему хотелось встретиться не с комдивом, а с его дочерью.

Снежана… Как она?.. Он вдруг с пронзительной горечью вспомнил их последнюю встречу. И его сердце защемило, как будто это произошло только вчера.

Владимиру очень хотелось спросить комдива, как Снежана. Но заговорить о ней он не решался…

И, все-таки не мог не заговорить.

- А как?.. - неуверенно начал он и вдруг замолчал на полуслове. Потому что у него перехватило горло.

Владимиру очень хотелось расспросить, как дела у Снежки. Есть ли у нее кто-нибудь? Не влюблена ли она? Не вышла ли уже, не дай Бог, замуж?

Добрич не стал ему помогать. Нет, он не собирался мучить этого парня. Просто ему хотелось понять, хотелось почувствовать, не ошибся ли он в нем когда-то, решив про себя, что тот может сгодиться в зятья.

- А как… - с трудом выдавил из себя Владимир. - Как Снежана?.. Как у нее дела?

- Нормально дела, - ответил комдив, немного помолчав для порядка. - Взрослая уже совсем стала. В медицинском институте учится на втором курсе…

Ему незачем было мучить Владимира, но очень уж хотелось убедиться, годится ли он в мужья его дочери на самом деле. Любит ли ее по-настоящему?.. Или это была обычная юношеская влюбленность?.. Памятная, может быть, но давно оставшаяся в прошлом.

- Да… Взрослая… Еще краше, наверное, стала… Наверное, от женихов отбоя нет… - сказал Владимир упавшим голосом.

Добрич пристально посмотрел на молодого человека… А, ведь, кажется, действительно любит.

- А, может, она и замуж уже вышла? - решился, наконец, спросить Владимир.

Комдив вздохнул. Нет, он не забыл, что Владимир путался одно время с Тамарой, заведующей летной столовой, безотказной и совершенно бесстыжей бабенкой. Он тогда по-отечески прочистил ему мозги. Как, впрочем, и было положено командиру и старшему товарищу… Однако, кто старое помянет, тому глаз вон…

- Нет, еще не вышла, - сказал комдив. - И женихов у нее пока не наблюдалось, насколько я знаю… - а затем добавил, прищурившись. - А вот влюблена ли в кого, это тебе, наверно, виднее…

И улыбнулся, заметив, как засияли глаза Владимира…

…Почему ей так запомнилось это лицо?..

Оно преследовало ее даже во сне. Одутловатое, нездорового бледного цвета, с мясистым носом и широкими залысинами…

Почему оно так пугало ее?..

Особенно этот пристальный, ощупывающий взгляд из-под пенсне. И еще пальцы. Толстые и постоянно шевелящиеся, как щупальца осьминога, пальцы…

Ее передернуло… Надо отвлечься. Подумать о чем-нибудь другом… Но мысли сами возвращались к этому неприятному незнакомцу в кожаном плаще.

Когда же это началось?..

Он садился вслед за ней на трамвай, а потом всю дорогу до института стоял рядом и смотрел. Снежке был противен этот липкий взгляд. Но, почему-то, она, мгновенно срезавшая любого остряка-однокурсника, способная поддеть за живое своим язычком кого угодно, цепенела под этим взглядом, как кролик…

Снежку никогда не беспокоили ни чьи взгляды. Она не считала себя красавицей, и, заглядывая в зеркальце, находила свое лицо вполне заурядным, хотя и симпатичным. И только пожимала плечами, замечая иногда восхищение в глазах папиных знакомых, молодых и не очень, пилотов и штурманов.