Олег Шушаков - На сопках Маньчжурии

– Ни-ко-гда, ни-ко-гда, ни-ко-гда… – безнадежно стучали колеса на рельсовых стыках…

Владимир лежал на верхней полке с закрытыми глазами. Но спать ему не хотелось… Ничего ему не хотелось… А то, что хотелось, было нельзя… Нельзя было выпрыгнуть из вагона и хоть пешком по шпалам, но вернуться назад в Одессу…

А больше ему не хотелось ничего. Даже жить… Сердце сдавило такой тягучей тоскливой болью, что впору было завыть во весь голос!

Он сам был во всем виноват…

И, ведь мог бы остаться в авиашколе летчиком-инструктором, если бы захотел.

Витьку Попова, между прочим, оставили инструктором, так он ходил, всем, надоедая, ныл и сетовал на свою несчастную судьбу. Ведь мог же с ним поменяться местами! Но не стал! Постеснялся. Подумал – не так поймут…

Дальний Восток… На границе тучи ходят хмуро… Ему даже завидовали. Другой бы радовался такому распределению, а он…

Эх, да, что тут говорить! Он до последнего дня так и не решился признаться девушке в любви. Бесстрашный сталинский сокол! А теперь вот лежит на полке и скулит!.. Потому что никогда больше ее уже не увидит!.. Никогда!.. Н и к о г д а!..

В конце августа тридцать шестого года Владимир Пономарев был зачислен в восьмую Одесскую военную школу пилотов по спецнабору.

Сначала, как и положено, был курс молодого бойца. Строевая, огневая, тактическая, физическая и политическая подготовка, общеобразовательные предметы – математика, физика, русский язык в объеме средней школы. К концу года все зачеты были сданы, вчерашние гражданские ребята приняли присягу и стали полноправными курсантами.

В декабре из спецроты была сформирована учебная эскадрилья для обучения на У-2. Правда, полеты начались только в апреле. Зимой в Одессе всегда плохая погода – дожди, туманы, слякоть. Поэтому всю зиму Владимир с товарищами просидел в классах. Они изучали матчасть, мотор и авиаприборы. Одновременно учили теорию полета, самолетовождение, теорию воздушной стрельбы. Зубрили 'Курс учебно-летной подготовки школ ВВС РККА' и 'Наставление по производству полетов'. И только когда земля просохла, наконец-то, приступили к делу…

Полеты курсантов Одесской авиашколы проходили на западном аэродроме, расположенном километрах в пяти от основного аэродрома Одессы…

Замерев в строю, Владимир пытался унять дрожь, волнами пробегающую по телу, то ли от утренней свежести, то ли от предвкушения полета…

Комэска оглядел курсантов и скомандовал:

– По самолетам!..

Летчики-инструкторы и счастливчики, которым первым предстояло сейчас подняться в небо, полезли в кабины, а остальные легким бегом направились в сторону 'квадрата' – места, отведенного на аэродроме для техников и свободных от полетов курсантов.

Инструктор пономаревской группы старший лейтенант Иосиф Хотелев сел впереди. Во второй кабине У-2 устроился курсант Дьяконов. Он был первый по списку… А остальные, снедаемые белой завистью, ждали своей очереди, сидя в 'квадрате'…

– За-апус-кай моторы! – прозвучала команда комэска.

– Выключено! – глядя на техника, стоящего возле винта, произнес Хотелев. – Зальем!

– Есть, зальем! – провернул винт техник.

– К запуску!

– Есть, к запуску!

– От винта!

– Есть, от винта! – техник сильно дернул лопасть, срывая компрессию, и отбежал в сторону. Винт крутанулся и, чихая сизым дымом, заработал мотор. Хотелев развел руки в стороны, приказывая убрать из-под колес колодки, и самолет плавно порулил к старту…

Полет по кругу над аэродромом – взлет, четыре разворота и посадка… Несколько минут счастья…

Наконец, к самолету вызвали Владимира…

– Старайтесь запомнить направление взлета и ориентиры разворотов, – через переговорный аппарат сказал Хотелев. – Взлетаем!..

Но ничего в этом полете Владимир не запомнил… Кроме захватывающего дух зрелища высоты. И ощущения бесконечности бескрайнего голубого неба… Когда они оторвались от взлетной полосы и набрали высоту, горизонт словно отодвинулся. И под крыльями раскинулась планета… Огромная и чудесная…