Василий Звягинцев: Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Его раздражение несколько поумерилось, когда Алла вернулась, распаренная, закутанная в яркий махровый халат, с головой, обернутой полотенцем наподобие тюрбана. Игорь подумал, что, пожалуй, и вправду неплохо будет сегодня обойтись без гостей. Погода за окнами располагает к тихим домашним радостям.

— Я наверх. Приведу себя в порядок, а ты через полчасика поднимайся.

Чтобы не терять времени зря, Игорь смешал себе сложный коктейль и позвонил Шульгину. Александр ответил не сразу. Неужели тоже принужден исполнять супружеский долг? Если так, то неудобно. Однако голос Шульгина был бодрым и свежим.

— Что там у тебя? Я думал, ты с дороги отдыхаешь.

— Собираюсь только. Тут очередная мысль в голову пришла. По поводу Шатт-Урха. Он сейчас где, кстати?

— В специально отведенном помещении. В отличие от нас, ему компания не требуется. Очередную партию видеоматериалов, специально отобранных, мы ему отгрузили, ими он и занимается. Никуда не денется. А ты чего хотел сказать?

— Да вот подумал — перед тем, как снова допрашивать, надо, чтобы Олег со Скуратовым с той техникой, что у вас имеется, повозились. Нечто типа транслятора этакого собрать. Ты же с чекистами работал, понимаешь, о чем я? Наверняка ведь можно на базе той информации, что у всех поднакопилась, а особенно у Ларисы лично, специальный ментальный пакет подготовить. Для воздействия на психику гостя. Я даже сценарий готов набросать…

— Интересно. Я, правда, чтобы не заморачиваться, хотел сразу на Удолина выйти, Урха ему сдать и навсегда от этой проблемы избавиться. Но если ты считаешь… Хорошо, я Олегу скажу. Приятно видеть, что офицеры о долге службы в любой обстановке помнят. «О воин, службою живущий, читай Устав на сон грядущий, и паки [1] Паки — снова ( церковнославянск. ). ото сна восстав, читай усиленно Устав…»

А если попроще — перестал бы ты хоть на ближайшие сутки о разных глупостях думать. Как будто больше заняться нечем!

Слова Шульгина прозвучали с таким убийственным сарказмом, что Игорь едва не втянул голову в плечи. Умеет же человек, ничего обидного не сказав, заставить чувствовать себя настолько не в своей тарелке…

Так ведь и прав Александр Иванович, как всегда прав. Если есть дело — неделями спать не позволит, исключительно за счет силы убеждения и личного примера. А если дела неотложного нет — отдыхай и развлекайся на всю катушку, «в меру своей фантазии и испорченности». Это тоже фраза из его дежурного набора.

Тем более, обстановка вокруг какова! За окнами и в каминной трубе завывает ветер, свежий, переходящий в крепкий. Дождь струится по оконным стеклам, в свете уличных фонарей серебристые водяные потоки мчатся по брусчатке мостовой вниз, к набережной. Хорошо, что нет никакой необходимости выходить на улицу сейчас. И завтра с утра тоже. Спи сколько влезет, больше не думая о чужой войне, длящейся (длившейся) по ту сторону океана двадцать пять лет назад.

Однако при мысли о том, что друг Виктор брошен, предоставлен самому себе в еще одном чужом для него мире, Игорю стало не по себе. Даже постель ему согреть некому.

Разумеется, проблема, легко решаемая в нынешних условиях, для тридцатипятилетнего, видного собой мужика. Не сегодня, конечно, но в ближайшие дни.

«Вольнонаемное» население форта превышало триста человек. В большинстве — люди двадцать первого — двадцать четвертого годов, в том числе и кое-кто из бывших офицеров, категорически не захотевших после окончания Гражданской иметь какое-либо отношение к военной службе. Ни к какой, в ударном ли батальоне Басманова, или в строевых частях армии и флота Югороссии. Смертельно уставшие от войн, революций, в плоть и кровь вошедшего ожидания новых потрясений.

Они согласились уехать на край света для выполнения обычной работы, как во все времена находились желающие отправиться хоть в Якутск и Анадырь, хоть в Австралию или на Фолклендские острова. И не только ради очень хорошей зарплаты. Людей влекло новое, возможность испытать себя в необычных условиях.

Наравне с ними в Новую Зеландию пожелало отправиться немалое количество граждан и гражданок из двухтысячных годов обеих реальностей. Одни, из постсоветской России, — желающие обещанных благоустроенности и покоя, другие — подданные Олега Константиновича — наоборот, в поисках острых ощущений, поскольку каждой романтически настроенной личности была обещана возможность оказаться в мире Чарли Чаплина, Дины Дурбин, Греты Гарбо и Аль-Капоне.