Наталья Иртенина - Белый крест

— Попрощаться я пришел. Полюбил я тебя, Савушка, очень. Как сын ты мне. Жену твою и детей благословляю. Проживешь ты жизнь долгую. Правнуков увидишь. Высоко поднимешься, за многое в ответе будешь. Хочешь ли зреть себя?

Внутренне онемев, Мурманцев чуть заметно качнул головой.

— Смотри, — сказал старец.

Перед глазами встала картина — не на стене, а как будто в воздухе полотно невещественное тихонько заколыхалось. Отдаленно зрелище напоминало запечатленное Репиным «Торжественное заседание Государственного совета». Только мундиры другие, перед каждым сановником — небольшое электронное табло. И — картина жила. Люди шевелились, наклонялись друг к другу, гудели неразборчиво голоса.

— Смотри внимательней. Справа от императора.

За председательским столом, по обе стороны от государя сидели двое государственных мужей. Мурманцев не узнал императора. Это был не Михаил Владимирович и даже не Константин Михайлович, нынешний наследник престола. Черты лица совсем другие. Взгляд скользнул вправо. Седой старик с плешью, гладко выбритый, на груди и шее — ордена. Мурманцев почти испуганно узнал в старике себя — лет на пятьдесят старше.

— Это — я? — силясь сохранять спокойствие, приличествующее будущему государственному мужу, пробормотал он.

Живая картинка растворилась в воздухе.

— Ты, Савушка. Империю в руках будешь держать.

Мурманцева точно мраморной плитой придавило. Вздохнуть боялся — как бы кости не затрещали, — не то что говорить.

— Война, Савушка, будет, — по-простому, буднично сказал вдруг старец. — Не бойся, не скоро еще. Дети твои вырасти успеют, своих заведут. А войны вам не миновать. Против воли втянут. Весь мир в ней сойдется. Разорение большое по всей земле пойдет. Не будет зрителей, все участники. Не окажется победителей.

— Мы проиграем? — убито спросил Мурманцев.

— Оружие русское не проиграет. У врагов Империи нет шансов, они слабее. Но в их слабости — и ваша тоже. У Империи не будет выбора. Она сотрет свои границы. Весь мир станет одним. Под властью одного царя.

— Это… — выпучив глаза, проговорил Мурманцев.

— …начало конца. Империя служит правде, пока сдерживает зло извне. Когда мир станет одним, не будет внешнего. Все внутри. Империя начнет служить тьме, сделается ее опорой. Враг будет действовать силою предательства, извращения. Белое царство станет Серым. Потом придет Самозванец. Он увлечет за собой тысячи, миллионы. Они посадят его на престол и назовут истинным царем мира. Серое царство станет Черным.

— Так будет? — прошептал Мурманцев.

— Так может быть. Белое почернеет. Или по-другому. Белое останется белым и умрет. Черное построится на черном. Времени достаточно, чтобы все обдумать и решить.

— Разве уже не решено, отче? Не подготовлено? Биотроны с вирусной начинкой в несколько дней развалят Империю. Особенно если она разбухнет на весь мир, как квашня. Не останется ничего.

— Подготовлять, Савушка, придется тебе и другим, кто с тобой окажется. Сейчас рано. Работы у вас много будет. Биотроны дела всего не решат. Ничего не останется, говоришь. А дороги, войска, провода, телефоны? А люди, Савушка? Людей на произвол анархии бросать, в искушение вводить — как? Знаю, что думаешь: Церковь людей держать будет. Только Церкви власть забирать ни к чему. Размысливай, Савушка. Время есть. А мне пора.

— Отче… Еще немного, — попросил Мурманцев, увидев, что старец собирается исчезнуть. — Что нам делать…

Старец поднял руку, останавливая его.

— Одно, Савушка. Не забывать: все земные войны, предательства, победы — лишь отражения. Единственного предательства. Единственной войны. Единственной победы. Каждый на земле — солдат единственной войны. Все, хоть воюют друг против друга, — по одну сторону. Враг у нас общий. Только один его побеждает, другой им повергается. Помогай поверженным подняться, Савушка. Прощай. Встретимся когда-нибудь.

И старец сделался невидим. Унес с собой нездешний свет, и фонари за окном не сразу смогли разогнать темноту в спальне.

Мурманцев лег на спину, прислушался к дыханию жены и тиканью будильника.

На часах Империи была секунда после полудня.

…Долго жила душа моя с ненавидящими мир. Я мирен: но только заговорю, они — к войне…

1917, февраль — март — Февральская революция в России, отречение от престола Николая II.

1917, сентябрь — 1918, январь — Звездная Катастрофа, глобальные природные катаклизмы на Земле.