Уилбур Смит - Крик дьявола

Дня за полтора они должны были добраться до слияния рек Киломберо и Руфиджи, где швартовался паровой катер комиссара.

Когда Махенге скрылся из виду, герр Фляйшер наконец-то смог расслабиться и его внушительный зад расплылся по седлу, слившись с ним воедино.

— Ну, теперь-то ты все понял? — с сомнением в голосе спросил Флинн. За последние восемь дней совместной охоты он потерял всякую уверенность в способности Себастьяна выполнять простейшие инструкции, не внося в них какие-то самодеятельные коррективы. — Плывешь по реке до острова и грузишь слоновую кость на дау. Потом берешь все каноэ и возвращаешься сюда за следующей партией. — Флинн сделал паузу, чтобы голова Себастьяна смогла как губка хорошенько впитать сказанное. — И, ради Бога, не забудь про джин, — добавил он.

— Да все в порядке, старик. — С восьмидневной черной щетиной и облупленным от солнца носом Себастьян уже начинал походить на настоящего браконьера. Широкополая тераи [10] Фетровая шляпа (по названию местности в Индии и Непале). , одолженная ему Флинном, была надвинута до самых ушей, а острая как бритва слоновая трава превратила в лохмотья штанины брюк и поистрепала некогда начищенные ботинки. Кожа на запястьях и за ушами распухла и пылала, покраснев от укусов насекомых. От жары и бесконечных пеших походов он совсем исхудал, черты лица обострились и огрубели.

Они стояли под акацией на берегу Руфиджи, наблюдая за тем, как носильщики заканчивали грузить в каноэ бивни. В жарком воздухе над ними висело вонючее пурпурно-зеленоватое марево. Себастьян настолько принюхался к запаху, что почти не замечал его. Слонов за последние восемь дней убили очень много, и исходящая от зеленой кости вонь стала для него такой же привычной, как запах моря для морского волка.

— Завтра утром к твоему возвращению ребята перетащат сюда все остальное. Загрузим полное дау, и поплывешь в Занзибар.

— А ты что, останешься?

— Еще чего. Нет, я махну на свою базу, в Мозамбик.

— А разве тебе не проще с нами на дау? Тут же небось топать миль двести. — Себастьян был трогательно участлив: в последние дни Флинн вызывал у него искреннее восхищение.

— Да понимаешь… дело в том, что… — Флинн замялся. Сейчас не стоило тревожить Себастьяна разговорами о немецких канонерках, которые могли поджидать возле устья Руфиджи. — Мне нужно назад, так сказать, в свое расположение, потому что… — Тут Флинн О’Флинн неожиданно вдохновился. — Потому что моя бедная дочурка совершенно одна и она меня ждет.

— У тебя есть дочь? — удивился Себастьян.

— Да, ты не ослышался. — Флинн вдруг преисполнился отцовских чувств и ответственности. — И сейчас бедняжка совершенно одна.

— И когда же я снова тебя увижу? — Мысль о расставании и о том, что ему вновь в одиночку придется как-то добираться до Австралии, огорчала Себастьяна.

— Ну… — Флинн старался проявить тактичность. — Я вообще-то об этом еще не думал. — Это была ложь. Он постоянно думал об этом на протяжении последних восьми дней. И уже не мог дождаться того момента, когда навсегда распрощается с Себастьяном Олдсмитом.

— А нельзя ли нам… — Обгоревшие на солнце щеки Себастьяна покраснели еще больше. — А нельзя ли нам как-нибудь сообща?.. Я бы мог поработать на тебя, поучиться чему-нибудь…

Флинн содрогнулся от такой перспективы. Он чуть не запаниковал, представив, как Себастьян постоянно таскается за ним, время от времени разряжая ружье.

— Вот что, Басси, мой мальчик, — с этими словами он приобнял Себастьяна за плечи своей ручищей, — перво-наперво тебе надо доплыть на этой рухляди до Занзибара, где старик Кебби эль-Кеб заплатит тебе твою долю. А потом ты мне напишешь, идет? Ты мне напишешь, и мы что-нибудь придумаем.

Себастьян расплылся в радостной улыбке.

— Мне нравится. Я с удовольствием, Флинн.

— Вот и хорошо. А теперь — мотай. Да не забудь про джин.

Себастьян встал на носу «флагманского» каноэ с двустволкой в руках, в плотно натянутой на уши тераи, и маленькая тяжелогруженая «флотилия», отчалив от берега, плавно «вписалась» в течение. Выныривая из воды, весла поблескивали в лучах вечернего солнца. Каноэ удалялись в сторону первого поворота вниз по течению.

Не совсем уверенно стоя в шатком суденышке, Себастьян обернулся и решил помахать оставшемуся на берегу Флинну ружьем.

— Господи, да поосторожнее ты с этой штукой, будь она неладна! — заорал Флинн. Но было уже поздно. Ружье выстрелило, и от отдачи Себастьян отлетел назад — прямо на груду слоновой кости. Каноэ угрожающе закачалось, но гребцы отчаянными усилиями удержали его на плаву, и затем оно скрылось за поворотом.