Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

– Идите, товарищ водитель, – разрешил дальнейшее движение сотрудник НКВД. Возвращая книжку обратно, Алексей украдкой взглянул на двух других патрульных. В таких же овчинных тулупах и так же перетянутых портупеей, правда, с одним исключением – кобура, болтающаяся на боку, у них была пуста. В отличие от старшего, вооружённого, кроме штатного «ТТ», ещё и висящем на плече стволом вниз «ППС»-ом.

«Местные, значит» думал Алексей, удаляясь от всё так торчащих на перекрёстке патрульных «не вошли ещё в доверие. Не выявили врагов и изменников».

После начала войны, как всегда внезапного и вероломного, только случившегося на месяц раньше, Москва не стала поддерживать видимость демократии и автономности Харькова. За одну ночь с семнадцатого на восемнадцатого мая с фактической независимостью области было покончено. Уже находящиеся на попаданской территории части НКВД и РККА получили приказ интернировать областное руководство, что и было с превеликим удовольствием и тщанием сделано. Задержанные начальники получили недвусмысленное предложение, от которого не смогли отказаться – передать всю полноту власти Харьковскому Совету, привезённому из Москвы, а самим без последствий удалится на службу в Отдельную Армию и там быть готовым с оружием в руках доказать свою верность советскому строю. Отдельной Армией с утра восемнадцатого мая стали называть Силы Самообороны Харькова, уже полностью и бесповоротно влившиеся в состав РККА. На спешно организованном в течение двух недель референдуме 95,7 % от принявших в участии в голосовании трудящихся классов (согласно советской конституции) высказалось за вступление в состав СССР на правах обычной области. Число поражённых в правах составило около полумиллиона. Для получения «волчьего билета» достаточно было состоять на государственной службе прежнего режима, заниматься бизнесом и прочей эксплуататорской деятельностью.

Алексея, Олега и прочих «буржуев» из семейства Аркадьевых спасло от подобной участи только то, что ввиду особой важности для пропитания населения их пекарню национализировали ещё в ноябре сорокового года. За отдельную сумму все бывшие бизнесмены подучили новые, вполне приличные для грядущего советского строя должности рабочих и служащих нового муниципального предприятия. Также, небесплатно, были подчищены сведения о прочих, ранее учреждённых ими фирмах. Конечно, тотальную перекрёстную проверку эта махинация вряд ли выдержала бы, но пока никаких проблем не возникало.

До остановки оставалось около сотни метров, когда до медленно бредущего по слабо расчищенному тротуару Алексея донёсся суровый окрик

– Стой! Стой, стрелять бу...

Начавшаяся пурга унесла последний, на выдохе, слог. Но Алексею хватило и этого. Пригнувшись, он резко повернул налево и метнулся в полутёмный проём между домами. Сзади хлопнул выстрел, пуля выбила каменное крошево из стены дома. Он бежал, не оборачиваясь, проулок всё сужался, обретая льдистую крышу с редкими слабо светящимися лампами. Очередь срезала одну из ламп, и она брякнулась под ноги, жалобно хрустнув раздавленным стеклом.

– Сто-о-ой!

Топанье сзади приближалось, в его ритм вплелись новые ноты. Алексей обернулся и успел заметить, как растянулось в прыжке длинное тело, перетянутое кожаной портупеей. Превратившийся в пса чекист обрушил на спину удар могучих лап, повалил на колючий снег. В лицо дыхнул смрад дыхания, желтизной отлили клыки…

– Что с тобой?

Алексей медленно открыл глаза. Вместо заледенелой улицы он лежал на своей кровати, рядом озабоченно привстала, опираясь на правую руку, жена.

– Приснится же такое, – он сел, помассировал лицо руками, – ничего, всё нормально.

Маша с сомнением посмотрела на мужа, но продолжать разговор не стала. Супруги постарались заснуть, как будто ничего не случилось. На часах было полпятого утра. Седьмого ноября сорокового года.

Проснувшись в семь часов под специально надоедливый сигнал мобилы, Алексей ещё минут пять лежал, пытаясь вспомнить, что его так испугало. Образы таяли, оставляя за собой ощущение дурацкой погони за чем-то абсолютно несбыточным. Так ничего толком не вспомнив, он отправился в ванную. Маша ещё спала.

Стараясь не шуметь, он проделал все утренние процедуры и, прикрыв дверь в кухню, включил газ под наполненным с вечера чайником. Дожидаясь, пока закипит вода, он одновременно включил телевизор и раскрыл лежащий на подоконнике ноутбук.