Merlin - Великолепная семёрка

Осенью никто не вернулся. Поскольку неандертальские младенцы уже кормились кашами и турьим молоком, Няня тоже снялась и ушла искать пропавшую родню. Вернулась она уже в начале ноября, вся жутко израненная, и сообщила что больше никто никогда не придет. Насколько я понял из ее путаных рассказов и картинок, племя налетело на саблезубых тигров после охоты на мамонта.

Следующей же весной я понял, как много потерял с гибелью наманов. Новых полей я сам устроить себе не мог, поэтому пришлось обходиться тем, что они успели сделать, да и перетаскивание огромного количества всякого сырья стало весьма затруднительным. Ведь на полевой сезон мне требовалось с полтонны горючки, а это - тонн двадцать влажного торфа. Пришлось завязать и с металлургией: дров для добычи угля я просто физически натаскать не мог.

Впрочем, и уже сделанных запасов мне вполне хватало. Под неусыпным руководством Лили дикие кроманьонки исправно собирали желуди, таскали сено, собирали грибы и ягоды. Так что на зиму у нас всегда были полные погреба сушеных и соленых грибов (соли я успел натаскать почти три тонны, хватит надолго), рыбы, мяса в мороженом и живом виде. А так же овощи, мед, зерно - всего было в достатке.

С окончанием полевого сезона я устраивал для старших детишек "школу", в которой рассказывал как правильно применять трехпольную систему, как выращивать овощи, как ловить рыбу и ухаживать за животными и птицей. На уроках труда я лепил с детишками всякие глиняные горшки, и показывал как украшать их, оставляя на свежей глине отпечатки веревочек.

Так прошло еще десять лет.

Поскольку трудился я буквально не покладая рук, племя мое потихоньку разрасталось. В нем было уже больше сотни человек, из которых больше трех десятков уже довольно успешно трудилось. Уже и несколько внуков моих народились. И я потихоньку стал отлынивать от работы, благо подросшие детишки сами уже вполне справлялись с текущими делами.

Лили и три подросших девочки-неандерталки, которых я без затей назвал Меме, Бебе и Нюню, поддерживали в племени приличную дисциплину и все были счастливы. Одно беспокоило Главную Укротительницу: наши постоянные попытки никак не приносили совместного потомства. И она время от времени отправлялась на поиски соплеменников, чтобы решить эту задачу. Но задача решаться не спешила - насколько я понял, Хомо в любом виде были пока довольно редкими животными на планете.

Однако кто ищет, тот всегда найдет: к исходу восемнадцатого года моего пребывания тут Лили привела к моей уже немаленькой деревеньке небольшое племя неандертальцев. Совсем небольшое, в нем было трое мужчин в возрасте от лет четырнадцати до двадцати-двадцати двух и одна женщина с ребенком лет трех. Они перезимовали в старой стойбище наманов, которое Лили сохраняла в рабочем состоянии все эти годы, но весной собрались уходить. Хозяйственная деятельность сильно сказалась на окружающей природе, и им это очень не понравилось.

Ушли с племенем и мои неандерталки. Впрочем, перед уходом насовсем все племя куда-то смоталось недели на три, и в качестве "выкупа" притащили мне еще одну кроманьонку.

От прежних она отличалась тем, что была светлокожей, русой, с серо-голубыми, как у наманов, глазами, умела разговаривать и много чего делать руками. Лили сказала, что это - редкий представитель вида Хомо, из тех, которые живут где-то севернее, и жила она с детства в другом племени неандертальцев, а потому не дикая, а вовсе даже домашняя. И зовут ее Эйва.

Эйва была девкой молодой, но заводной, так что диких я тут же исключил из перечня ежедневного применения. И оказалось, что этим я совершил большую ошибку.

Все остальные тут же сильно обиделись. Я попытался объяснить хотя бы старшим детишкам, что мне просто лучше с девицей, обладающей мозгом, чем с дикими самками. Но народные массы начали кричать что они не дикие, а давно уже укрощенные, а я же, гад, им назло продался мозгалям.

Образование, оказывается, это страшная вещь. Среди этих "укрощенных" родилась мысль, что я их мало уважаю, и поэтому должен за это немедленно поплатиться. Платиться я, по мысли народных масс, должен был где-то в начале января - они как раз к этому времени созрели. Хорошо что я не начал обучать детишек владению огнестрелом, так что мне удалось отстоять дом и отбиться, хотя пострелять пришлось не только из Парабеллума, но их MG-42. А на следующий день все укрощенные ушли.

Ушли они не просто так. Они забрали всех (уже кое-как приученных) лошадок, волов, коров, почти всех свиней и перепелов, вынесли подчистую все из амбаров и погребов - за исключением тех, что были в моем доме. Хорошо еще что трактора стояли в пристройке.