Андрей Посняков - Корсар с Севера

происшествия примчался. Увидев, кого выловили, только вздохнул тяжко. Митяй, что приставлен был за Явдохой следить, на траве зеленой лежал. Нечем было мертвому отроку в небо глядеть. Глаз у него не было. Вместо глаз — язвы кровавые…

«Глаз, он шипить, когда его вымают». Такие дела вот.

Утопающая в пыли дорога вилась в дубравах и березовых рощах, взбиралась на вершины холмов, пересекала вброд мелкие речки и вновь ныряла в леса. Чем дальше ехали, тем населеннее земли, тем больше деревень на пути, больших и маленьких, богатых и бедных, всяких. Особенно оживленной стала дорога после Твери. Двигались к Москве обозы, крупные и не очень, некоторые — так вообще из пары телег, везли на московский рынок товары: полотно, замки, глиняные горшки, кожи. То и дело приходилось сворачивать к обочине — пропускать государевых гонцов, несущихся в тучах поднятой пыли с крайне важным и озабоченным видом.

Олег Иваныч, приложив козырьком руку ко лбу, посмотрел им вслед. Сплюнул… Приближалась Москва, маячила где-то впереди, вот, может, даже за тем дальним холмом.

В Москву соваться не резон было. Слишком уж много там знакомцев. Тех, кто невзначай узнать может. Совсем не нужно то было. Что же касается товара, оптом скупленного Олегом Иванычем на новгородском Торге, по здравому размышлению, его решили реализовать на месте, в Алексине. Эх, если б хоть половину в Твери продали, ну, хоть те же кожи или сукно… Да все некогда. Что ж, своя ноша не тянет.

Десять больших телег Олегова обоза, поскрипывая смазанными колесами, ходко катили по широкой Московской дороге. Жаль, нельзя больше ею пользоваться — Москву, так или иначе, следовало объехать, сделав приличный крюк.

Знакомой местностью — близ деревенек Силантьева, Жабьева, Явженицы — Олег Иваныч решил не ехать. И не только потому, что там его знали в лицо слуги московского дворянина Силантия Ржи. Слишком хорошо помнил Олег Иваныч болотную топь, где чуть не погиб когда-то в трясине. Тайный посланник рязанцев, как он сам себя называл— «ученейший краснобай Димитрий», производил на Олега двойственное впечатление. С одной стороны, да, была в нем, казалось, ученость, даже не столько ученость, сколько жизненный опыт — видно, постранствовал «краснобай Димитрий» много. С другой стороны, не очень-то приятное впечатление производил Димитрий даже чисто внешне. Длинный, как коломенская верста, тощий, волос на голове редок, борода какая-то скособоченная. Кроме внешности, в последнее время как-то замечать стал Олег Иваныч, что старается рязанец чуть поотстать от обоза, исчезнуть на время с глаз Гриши, коему был поручен пригляд.

Вот и сейчас, когда свернули с Московской дороги на прилегающую иссушенную гать, тоже словно бы сгинул Димитрий. И где его черти носят? Ага! Вот, появился. К Гришане подошел, взобрался на телегу, заговорил о чем-то.

Олег Иваныч тронул коня, подъехал ближе. Почесал за левым ухом — то у них с Гришей условный знак такой: дескать, пошептаться надо. Кивнув рязанцу, спрыгнул с телеги Григорий. Постояли немного с Олегом Иванычем, пропуская возы с товарами и охраной.

— Совсем плох Димитрий, — предваряя вопрос Олега, быстро произнес отрок. — Черники сушеной у меня спрашивал, нет ли… Животом, сердечный, мается. Не знает, как и доехать. Впрочем, дорога эта ему известна.

— И то дело. Ну, а живот… Да… То-то я смотрю, он какой-то бледный! Не знаю, чего ему и посоветовать, может, отвар какой. Черники-то у нас точно нет.

— Вот зря, что нет. Пригодилась бы.

— Ну, надеюсь, продержится до Алексина Димитрий, а не то плутать придется. Да и там, в Алексине, как мы посланцев узнаем?

Олег Иваныч покачал головой и тронул поводья. Гриша быстро шел рядом. Нагнали обоз, телегу с рязанцем. Тот лежал на сене, прижав к животу руки. Лицо бледно, по лбу стекали крупные капли пота. Тьфу ты, дизентерии только и не хватало! Проблема серьезная.

— Как ты, друже Димитрий? — участливо спросил Олег Иваныч.

— Ничего, господине, — слабо улыбнулся рязанец, — пока жив! Пожевал калгана-корня. Теперь легче.

— Далеко ли до места-то?

— Завтра к вечеру будем!

— Ну, слава тебе, Господи! Недолго осталось. Выдюжишь?

— Конечно, господине Олег, не сомневайся. И с посланниками в Алексине сведу, и здесь обузой вам не буду. Только вот… — замялся, — в кусты теперь шмыгаю часто. Но вы не бойтесь, не отстану. Я тут все тропки знаю. Кстати, там, впереди, ручей будет с водицей вкусной, прохладной. Овражек, рощица. Там бы и на ночлег. Место укромное, и вода есть.