Николай Грубов: Человеческий предел

Наконец ему повезло, в соседнем подъезде встретился старожил. Тоже бывший военный, он неплохо знал семью Ольгиных. Когда-то отец Сергея вытащил с того света его дочку, которая, забеременев, испугалась последствий и сделала подпольный аборт. В результате заработала заражение крови и была при смерти, когда ее привезли в госпиталь. Отец Сергея сделал тогда все что мог, и не отходил от больной больше пяти суток, пытаясь вытащить девочку из комы. Только благодаря его усилиям она осталась живой. Отец девочки и мать со слезами на глазах благодарили врача и заверяли, что они вечные должники и если потребуется, отдадут свои жизни за такого человека.

Как его зовут, Сергей не помнил, и даже не видел его раньше, вернее, может, и видел, но внимания не обращал. Об операции ему рассказал сам Мусалиев, и о судьбе семьи Сергея и судьбе других, проживающих в доме подведомственному министерству обороны СССР, и поэтому заселенным семьями военнослужащих, тоже.

– Хочу предупредить, хорошего мало в том, что ты услышишь, но, тем не менее, я все тебе расскажу.

– Ты мне скажи вперед, живы ли мои? Сергей от нетерпения схватил того за плечи и резко встряхнул.

– Я тебя понимаю, но не надо мне делать больно. Да, семья твоя жива, кроме отца. Он погиб, как и положено мужу и отцу, защищая своих близких, Мать твоя была тяжело ранена, но сейчас почти здорова.

– Где они сейчас? Я могу их увидеть?

– Они сейчас в безопасности, но не здесь. Главное то, что ты нашелся, для них это очень большая радость будет. Может и мама твоя в себя придет.

Сергей, ожидая худшего, не сразу понял, что отец погиб, что он его уже никогда не увидит, и никогда не поговорит с ним, До него это как-то не сразу дошло. Обретая опять свою семью, он почувствовал большое облегчение, и поэтому смерть отца пока осталась как бы за кадром.

– Рассказывай, друг, я хочу услышать, что же здесь произошло.

Мусалиев тяжело вздохнул, помолчал немного и стал рассказывать.

– Ночью вооруженные люди, а вернее банда Алиева, стали врываться в квартиры и выгонять жителей во двор. Те, кто оказывал сопротивление, убивали, тех, кто оказался во дворе загнали в подвальное помещение, предварительно отделив таджиков, которых отпустили. Затем стали грабить квартиры. Мертвых было около десятка, и никто их не убирал. Все кого отпустили, постарались быстрее скрыться, от греха подальше. Я тоже со своей семьей скрылся как можно быстрее. Отвел семью к своим родителям и помчался в свою воинскую часть, но там шла перестрелка, и попасть в расположение части было не возможно. Могли или те или другие попросту подстрелить. Тогда я побежал обратно к своему дому. То, что я там увидел, повергло меня в шок. Везде валялись тела людей, разбросанные вещи. Кошмар! Я никогда не думал, что столько жестокости таится в наших людях. Они мало того, что убивали ни в чем не повинных людей и грабили квартиры, они, уходя куда-то еще грабить, бросили в подвал, где находились почти все, кто остался жив из жителей дома, гранаты. Двери подвала были подперты толстой арматурной железкой, и открыть их из подвала не могли.

Оглядевшись и убедившись, что бандиты уже уехали, я открыл подвал.... То, что я там увидел, словами не расскажешь. Ты сам военный и знаешь, что может сделать граната в замкнутом пространстве, а их было три. Из почти пятидесяти человек в живых остались восемь человек. Двое взрослых и шестеро детей, из них трое были раненые. Твой отец погиб как герой, он успел закрыть своим телом детей и они остались живы, мать успела укрыться за трубой отопления, и ее только ранило.

Сергей, закусив губы, молча, слушал Мусалиева, только в глазах стоящая боль и нервное подергивание рук показывали то напряжение, с которым он слушал рассказ.

Мусалиев замолчал, у него от воспоминаний потекли слезы, и ему пришлось некоторое время, молча бороться с подступающим желанием заплакать. Нет, не просто заплакать, зарыдать, завыть. Только присутствие постороннего смогло кое-как приглушить эту слабость.

Переждав пока он справится с нервным срывом, Сергей сказал:

– Продолжай!

– Я стал выводить оставшихся в живых людей из подвала. Это было трудно. Все они пережившие потрясение, лишившиеся в один момент своих родных, получившие контузию от взрывов, были просто не способны двигаться самостоятельно. Мне приходилось буквально на себе тащить детей по трупам. Сколько раз пришлось пройти этот путь, один Аллах знает. Хорошо, что не вернулись бандиты. Я не знал, что мне делать дальше, куда девать всех выживших. Я не знал, что происходит в городе, не знал, почему ведутся бои, почему убивают русских.