Николай Грубов - Первый шаг

Училище находилось за пределами города, и контингент туда направлялся с согласия милиции, вернее по рекомендации милиции. Там они жили без права выхода за ворота. Их учили, кормили, одевали, можно было по воскресениям родителям посещать их. Только вооруженной охраны не было. Это профилактическое заведение в какой-то степени помогло предотвратить превращение хулиганов в преступников. Генке даже нравилось там.

Почти военизированное учреждение заставляло учиться и работать трудных подростков и помогало вставать на ноги. Три года он там проучился, но зато получил какую-то специальность и образование. Больше года проработал на ТЭЦ в другом городе. Даже нам присылал деньги, мать их складывала, ни на что не тратила:

– Проводы в армию ему сделаем на эти деньги – говорила она.

Так вот незаметно и пришло время этих самых проводов в армию. Я хорошо запомнил, что вернувшись, через три года, он устроится на нашу ТЭЦ и где-то месяца через четыре погибнет в аварии на работе.

– Нужно каким-то образом изменить судьбу и моего брата, убедить остаться в армии что ли?

– Садись кушать, Калям, хватит мечтать – как всегда, она меня разгадала, хорошо хоть мысли не читает.

На столе уже действительно все, что нужно стояло. Когда она успела? Благодаря ее умелым рукам мы никогда не бедствовали, и стол всегда славился своим изобилием. В продуктовых магазинах в то время не очень много можно было чего съедобного купить, но у нас всегда было что покушать. Хорошая хозяйка и ее умелые руки из ничего могли сотворить очень вкусные вещи. Но к этому мы все шли через большой труд. Небольшой приусадебный участок, где за лето мы выращивали всю мыслимую и немыслимую овощную продукцию к столу. Вот и сейчас на столе были квашеная капуста с лучком и подсолнечным маслом, соленые помидорчики и огурчики, рассыпчатая картошка, исходящая паром и сверху присыпана маринованной зеленью, фаршированные баклажаны, перец "лечо", сало с мясной прослойкой и чесночной добавкой, куски домашней колбасы. Все, как мама обычно говорит, на скорую руку.

Соседи всегда с завистью говорили:

– Ну, ты Марусь живешь богато, к тебе как не зайдешь, а у тебя уже и стол накрыт и наливочка стоит. Прям скатерть самобранка у тебя завелась, не иначе.

На что она отвечала: – Скатерть не скатерть, а руки есть.

– То, что руками приходится все делать, это факт. Встают в пять утра, что бы успеть приготовить и нам и скотине еду на весь день, накормить всех, а в восемь уже и на работу бежать надо. С работы быстрее домой, успеть, опять всех накормить, полить и прополоть все на огороде. Если надо что-то по дому сделать, то никого просить не будут. Все сами, все своими руками. Короче, на диване с книжкой лежать некогда. Мы как могли, помогали им, но дети есть дети и мать никогда особо не заставляла работать.

– Наработаются еще, какие их годы, это от них не убежит.

И эти слова нас заставляли из кожи лезть, чтобы мать похвалила нас:

– Ну, вы у меня настоящие мужики, и чтобы я без вас делала, даже и не знаю.

И мы, гордые и довольные, старались изо всех своих детских сил, правда, младший братишка Володя был еще совсем мал, он на шесть лет младше меня, но все равно старался от меня не отставать.

Ужин прошел в молчании. Я просто не знал о чем говорить, да и больно было жевать, не до разговоров мне в таком виде, а мать с отцом были просто голодные и уставшие. Быстро закончив с ужином, я, сославшись на боль, шмыгнул обратно в постель.

Проснулся от грохота упавшей сковородки.

– Ох господи, косорукая! Разбудила тебя? Ну да ладно, все равно вставать надо. Давай вставай, чай пей и собирайся, пойдешь с нами на работу. Надо чтобы тебя доктор осмотрел. Ну-ка дай я на тебя посмотрю. Боже мой, на кого ты похож? Может повязку поменять? А, ладно, уже в больнице и обработают. Давай собирайся.

Мы быстро собрались и пошли на работу к матери. Отец уже давно ушел, ему по утрам нужно еще начальство по домам собирать.

Врач, посмотрев на мое лицо, написал направление на рентген и анализы. Так как все это находилось на территории больницы, мы сумели благодаря маме, быстренько обойти всех и, собрав необходимые бумажки, успели попасть к хирургу. Он, просмотрев снимок и анализы сказал, что перелома нет, но есть трещина и большая отечность, кроме этого необходимо удалить запекшуюся кровь из носа, и направил нас в процедурную.

Это было очень больно, я мужественно терпел, стараясь не расплакаться, только слезы сами по себе текли. Но зато сразу стало легче дышать. Про себя же решил, что месть моя будет в сто раз больней, если конечно найду своих обидчиков. Мне предстояло еще с недельку терпеть эти процедуры.