Николай Чадович: Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Хорошо помню ту ночь (хотя о какой ночи может идти речь, если три четверти небосвода пылают на самый разный манер!), когда мне в последний раз приснился дом. Вернее, даже не дом, а то, что принято называть малой родиной – захолустный городишко, перебивающийся дарами протекающей мимо широкой и медлительной реки, глубокие овраги, зигзагами сбегающие к воде, чахлый лес, вплотную подступающий к окраинам, блекло-голубое просторное небо, в котором с завидным постоянством чередуются свет и тьма, соседи, пусть и погрязшие в обыденности, но все сплошь о двух руках и одной голове.

Впоследствии мне виделась во сне только всякая чушь, ни к земному миру, ни к роду человеческому никакого отношения не имеющая. Вероятно, это означает, что последние ниточки, связывающие меня с прошлым, навсегда оборвались и сам я уже не вполне человек.

Думаете, это опечалило меня? Да нисколечко! Разве скиталец-альбатрос завидует городской вороне? Ужель перекати-поле мечтает об участи пня? Где это слыхано, чтобы ребенок, исторгнутый из материнского лона, стремился обратно?

Прошлое забыто, возврата нет, и путь мой – уж простите за слишком напыщенный оборот – лежит через все мироздание. Не знаю, встретится ли мне на этом пути рай, но уж ад – обязательно. И притом не однажды.

А еще я не знаю главного – куда, в конце концов, приведет меня вселенская Тропа, на которую я вступил отнюдь не по собственной воле. Возможно, так оно и к лучшему. Самая привлекательная на свете цель – это мираж. Ничем не приукрашенная правда дарит одни только разочарования. Если бы праотцу Адаму сподобилось однажды узреть мир, уготовленный для его потомков, он, скорее всего, повесился бы на пресловутом древе Познания.

Слева от меня стеной стоит мрак, и, хотя то, что творится в его глубинах, остается загадкой, соваться туда не хочется.

Справа горизонт пылает костром. Там мне тем более делать нечего.

Сзади сквозь сизый туман подмигивают отсветы ежеминутно зажигающихся и гаснущих радуг. Картина знакомая, а потому безынтересная.

Зато страна, простирающаяся впереди, так и манит к себе. Ее просторы наполнены золотистым светом, а шаловливые ветры заставляют тучи принимать самые затейливые очертания. Жизнь там, как мне кажется, обещает быть веселой и беззаботной.

Совсем недавно в ту сторону пролетело живое существо, влекомое по воздуху облаком чистейшего белого пуха. На меня оно не обратило ровным счетом никакого внимания. Вот и ладно. Пусть себе летит. Мои небесные покровители выглядят совсем иначе. Достаточно сказать, что одно лишь их появление заставляет кровь стынуть в жилах.

Лишенный общения с подобными себе, я вовсе не ощущаю одиночества. Вселенский зверинец, в котором существам моей породы отведен отдельный вольер (окрашенный преимущественно в голубые и зеленые тона), бесконечно разнообразен. На его дорожках не заскучаешь.

Уж если что и гнетет меня, так это невозможность забыться, уйти в себя, какое-то время существовать по инерции. В мире, где опасность таит в себе не только каждая незнакомая травинка, но и каждый новый глоток воздуха, особо не расслабишься. Я всегда – даже во сне, даже в раздумьях – должен быть начеку.

Иногда я кажусь себе неким редким монстром – человеком-глазом, человеком-ухом, человеком-нервом… Еще чуть-чуть, и у меня, наверное, появится какое-нибудь шестое чувство – способность общаться с духами или дар предвидения.

Однако от более близкого знакомства со страной, издали казавшейся если и не раем, то по крайней мере его преддверием, мой оптимизм несколько поубавился.

Все началось после встречи с вещуном, существом в общем-то не самым вредным, но склонным к немотивированному коварству. Страсть сия, как и тяга некоторых птиц к воровству блестящих предметов, здравому объяснению не подлежит. И пользы от этого никакой, и неприятностей не оберешься, а удержу все равно нет. Да только с легкомысленных сорок и галок один спрос, а с вещунов, которым ума-разума не занимать, совсем другой.

Прежде вещуны старались обходить меня стороной. И то верно – поди угадай, что замышляет эта никогда не виданная в здешних краях тварь, то есть я. Глаза завидущие, повадки подозрительные, зубы, хоть и мелкие, но острые, да вдобавок еще и увесистая дубина в руке. Лучше зря не рисковать.