Владимир Фирсов: Срубить крест

– Разрешите, уважаемые телезрители, остаться для вас только рыцарем Черной Башни, – сказал я, улыбаясь телекамере. – Я пока не спешу раскрыть свое инкогнито – извините, что пользуюсь этим своим правом. Надеюсь, что с новым мечом в руках я одержу не одну победу на Галактических Олимпийских играх, – я вежливо вернул микрофон его хозяину и взял в руки Эскалибур,

– А правда, что таким мечом вы можете развалить надвое человека? – спросил меня комментатор. Он явно разозлился на мою выходку и от злости не сумел придумать вопроса умнее.

– Да, конечно, – ответил я, по-прежнему безмятежно улыбаясь. – Позвольте начать с вас? – и я поднял меч.

Кругом засмеялись, а красный, как рак, комментатор на всякий случай попятился. Сверху мне махала и улыбалась Тина, и я почувствовал вдруг огромный прилив сил.

– Смотрите! – крикнул я и вскочил на верстак. В сиянии юпитеров меч, как пропеллер, описал в моих руках вертикальный круг. Все смотрели на меня выжидательно – никто не обратил внимания на легкий удар и на то, что перед моими ботинками на верстаке появилась откуда-то поперечная черта.

– Ну и что? – спросил кто-то недоуменно. Тогда я засмеялся и спрыгнул на пол, и от этого толчка разрубленный мною верстак развалился на две части.

За последнюю неделю я несколько раз встречался с Ганелоной – надо было обсудить множество деталей, получить от нее документы на право посещения Изумрудной, потренироваться в языке (их Единый звучал для нас архаично, и мне пришлось ночей пять провести с гипнопедом), разузнать о ритуале рыцарских схваток. Кроме того, я должен был пройти курс прививок и сдать зачет по самопомощи, обязательный перед посещением других планет. С удивлением я узнал, что на Изумрудной существует денежная система. Об этой непременной особенности первобытных цивилизаций я совершенно позабыл, с деньгами обращаться не умел.

– Не смущайтесь, Алексей, – подбадривала меня Ганелона. – Я снабжу вас достаточной суммой, и, кроме того, вы сможете обратиться там к верным людям – я расскажу, как это сделать. Да, кстати, вы не будете возражать, если я дам вам провожатого? – И она показала на робота. – Он теперь просто напичкан разнообразнейшими сведениями об Изумрудной.

Тот вежливо наклонил голову и сказал:

– Я буду польщен, если сумею оказаться вам полезным. – А что вы умеете? – спросил я с сомнением.

– О, не беспокойтесь. Я сделан надежно и с расчетом на самые неожиданные ситуации. Я сильнее любого человека, не нуждаюсь в еде, питье и атмосфере, хорошо вооружен, имею радиосвязь. Знаю приемы первой помощи, разбираюсь в технике, умею производить многие ремонтные работы, могу служить транспортным средством. Энергией заряжен на полтора года. Кроме того, я ничего не забываю, никогда не сплю, вижу в темноте, могу служить переводчиком с сорока языков, а также расчетчиком, справочником по основным разделам науки и техники…

– Довольно, довольно, – замахал я руками. – Вы меня убедили. Буду рад иметь такого спутника. Но только скажите, пожалуйста, как я должен вас называть? У вас есть какое-нибудь имя, номер или позывные?

– Называйте меня Петровичем, – сказал робот. – Мы, роботы, все считаем себя сыновьями нашего изобретателя, Петра Ивановича Федосеева, и любим, когда нас называют Петровичами.

– Ну-ну, – пробормотал я. – Значит, будем знакомы. Зовите меня Алексеем. И предлагаю перейти на «ты».

– Согласен, Алексей, – ответил он.

Я впервые в жизни пожимал руку роботу и очень удивился, что она оказалась самая обыкновенная – может быть, лишь чуть более твердая, чем у меня. По моим представлениям, рука механического существа должна была напоминать клещи.

– Петрович, а ты действительно очень сильный? – спросил я.

Робот взял стоявшую у камина кочергу.

– Ты сможешь ее сломать? – спросил он. Кочерга была отштампована в высокочастотном поле из терилакса. Сломать ее? Вот если ударить по ней Эскалибуром…

Тут у меня от удивления глаза полезли на лоб – робот разжал кулак, и на пол упали две половинки кочерги. Я только развел руками.

– Да, Петрович, с тобой будет не страшно в любых переделках, – сказал я серьезно. – А вам, Ганелона, я сделаю другую кочергу – из настоящего железа.

– Я буду этому очень рада, – улыбнулась принцесса, вскидывая на меня свои огромные глаза.

Меня словно жаром обдало. Нет, до чего же она похожа на Тину!

Вечером мы. с бабусей распивали чаи. На столе пел самовар – правда, не старинный, с огнем и дымом, а стилизованный, аккумуляторный. Бабушка дула на блюдце и косила глаза на какую-то очень древнюю и дряхлую книгу, время от времени осторожно перелистывая желтые страницы.