Дональд Уэстлейк - Белая ворона

Все это чревато болью, грустью и опасностью. Начать новую жизнь у всех на виду и при этом остаться незамеченным трудно, но у этой перспективы есть одно решающее преимущество по сравнению с теми играми, в которые играют Кен и Чарли: он останется живым. А если отправиться в Квебек и начать расхаживать на цыпочках в толпе полковников и генералов, прячущихся под чужими личинами, если выйти на сцену международного заговора и играть роль, которой вовсе не знаешь, - вот тогда, похоже, конец один, и ничего лучшего ждать не приходится. Это будет его собственный конец. Лучше уж быть бесприютным, чем найти приют в гробу. Загвоздка в том, как сбежать. Трудно уйти от погони, если не знаешь, кто за тобой гонится. И все - таки попытка - не пытка.

Загорелась табличка, призывающая не курить и пристегнуть ремни, самолет наконец перестал описывать круги и пошел вниз по длинной пологой траектории, будто по бесконечной подъездной аллее к какому - нибудь дому. Тусклые багровые тучи за иллюминатором уходили все дальше ввысь, грязный кегельбан внизу приближался. Вдруг все огни исчезли, за исключением нескольких одиноких точек света, голубых, мерцающих желтых, белых. Они виднелись сквозь снежную мглу. Внезапно. Гроуфилд почувствовал, как быстро мчится самолет, и мгновение спустя шасси коснулось земли. Посадка получилась довольно жесткой, самолет сильно вздрогнул, подпрыгнул, снова поймал полосу, немножко заелозил по бетону, и Гроуфилд ощутил ремень безопасности, готовясь отразить покушение на свою жизнь еще и со стороны авиакомпании. Но в следующий миг он почувствовал, как самолет выровнялся и снова стал слушаться штурвала. Гроуфилд откинулся в кресле и выглянул в иллюминатор. Вдалеке светились крошечные огоньки аэропорта Кеннеди. Самолет затормозил, моторы взревели, потом смирились со своей участью, и следующие десять минут лайнер бестолково и бесцельно ползал туда - сюда по аэродрому, сворачивая, казалось, наобум то влево, то вправо. Огоньки на низких зданиях вроде бы горели все так же далеко, а потом самолет ни с того ни с сего остановился. Гроуфилд посмотрел через проход и увидел сквозь противоположный иллюминатор зал для прибывающих пассажиров.

Проход между креслами начал заполняться людьми. Гроуфилд перебросил пальто через руку и медленно двинулся к трапу вместе со всеми. Никто, похоже, не обращал на него особого внимания.

В здании бесконечный широкий коридор с бежевыми стенами вел к ряду стеклянных дверей. Пройдя в одну из них, Гроуфилд неожиданно столкнулся нос к носу с маленьким улыбчивым человечком в черном пальто и шляпе, покрытой пластиковым колпаком от дождя. Улыбчивый человечек сказал:

- Мистер Гроуфилд! Хорошо долетели? Гроуфилд взглянул на него.

- Мы знакомы?

- Я друг Кена, - ответил улыбчивый человек. - Зовите меня Мюррей.

- Привет, Мюррей.

- У вас печальный голос. Трудный перелет?

- Должно быть, от этого, - согласился Гроуфилд.

- Неудачный день для полетов. Что ж, идемте за вашим багажом.

Они забрали чемодан, и Мюррей настоял, что сам понесет его. Потом подошли к стеклянным дверям на улицу и стали ждать автобуса наземной службы.

- Судя по последнему сообщению, - сказал Мюррей, - самолет на Квебек взлетит, но с часовым опозданием.

- Какое облегчение, - ответил Гроуфилд.

- Может, пообедаем в международном зале? - предложил Мюррей. - Или вы уже перекусили в самолете?

- Так, заморил червячка, - буркнул Гроуфилд. - Правительство угощает?

- Уж такую малость мы всегда рады сделать, - весело ответил Мюррей.

- Вы чертовски правы насчет малости, - сказал Гроуфилд.

- Сейчас только зарегистрируем ваш билет в кассах северного направления, сдадим чемодан, а потом пойдем есть.

- Замечательно.

Так они и сделали. Им пришлось дважды проехаться на аэродромных автобусах; во второй раз они вылезли около международного зала прилета и поднялись по эскалатору на второй этаж к ресторану, который круглосуточно работал тут под чужим именем. Он назывался "Золотая дверь", хотя был отделен от зала простыми медными перилами. В ресторане почти никого не было, возможно, из - за снегопада.

Их провели к столику, и после того, как была заказана выпивка, Гроуфилд сказал:

- Я на минутку. Только ополосну руки.

- Разумеется, - ответил Мюррей. - Времени у нас в избытке.

- Хорошо, - бросил Гроуфилд и пошел к мужскому туалету. Вместо того чтобы войти внутрь, он раздвинул ветки искусственных деревьев и принялся наблюдать за Мюрреем. Наконец тот отвернулся. Тогда Гроуфилд забрал в гардеробе свое пальто и проворно спустился по лестнице.