Кейт Уилхелм - Похороны

"Карла, я просмотрела твои записи. Сейчас тебе четырнадцать и время решить твое будущее. По завершении твоих текущих курсов я предложу твое имя в Учительскую академию. Как моя протеже ты покинешь ныне занимаемое место и станешь ухаживать за мной в моих палатах..." Она сощурилась: "Что с тобою, девочка? Ты больна?"

"Нет, мадам. Я... я надеялась... я хочу сказать, что еще в прошлом месяце определилась со своим выбором. Я думала..."

Мадам Трюдо взглянула в ту сторону стола, где светился экран с записями. Она просмотрела отчет и ее губы насмешливо скривились. "Леди! Ты хочешь стать Леди!" Карла почувствовала, как краска стыда пожаром охватила лицо и как ее ладони вдруг стали влажными. Мадам Трюдо засмеялась резкими лающими звуками. Она сказала: "Девочки, которые ухаживали за мадам Вестфол при жизни, будут ухаживать за ней и после ее смерти. Ты будешь исполнять обязанности в Смотровом зале два часа ежедневно, а когда начнется похоронная процессия и службы в Скрентоне, ты станешь частью антуража. Кроме того, каждый день добавочные два часа сразу после твоей службы в Смотровом зале ты будешь медицировать над словами мудрости, что ты слышала от мадам Вестфол, и ты запишешь каждое слово, которое она хоть раз произносила в твоем присутствии. Для этой цели в твоей келье положат записную книжку и карандаш, которыми ты не станешь пользоваться ни для каких других целей. Ты не станешь говорить об этом ни с кем, кроме меня. Ты, Карла, приготовишься переехать в мою квартиру немедленно, где тебя будет ожидать келья послушницы. Свободна."

Пока она говорила, ее голос становился все резче, пока под конец слова превратились в отрывистые команды. Карла поклонилась и повернулась уходить.

"Карла, ты обнаружишь, что есть заметные выгоды быть выбранной в Учители."

Карла не знала, должна ли она повернуться и поклониться снова, или же стоять там, где остановилась, или просто идти дальше. Пока она раздумывала, тот же голос раздался снова, но еще резче, раздраженнее: "Иди. Возвращайся в свою келью."

x x x

Сначала они убивали только зачинщиков, лидеров... этого оказалось достаточно, чтобы разрядить бомбу, оставив остальных молчащими, бессильными, податливыми.

Карла смотрела на пол перед собой, пытаясь совладать с дрожью в ногах. Мадам Вестфол больше не шевелится, не говорит. Она ушла, умерла. Единственным звуком был шорох и шорох тапочек. От блеска зеленого пластикового пола резало глаза. Воздух стоял тяжелый, пахло смертью. Но от Леди, страстно желающей притронуться к ней, доносился чудный аромат. Бледная, жемчужно-розовые губы, мягкие, сияющие, с двумя выступающими родинками на верхней. Леди погладила ее лицо мягкими, прохладными и нежными пальцами.

...когда их глаза становятся мягкими от невысказанных желаний, а тела покажут признаки женственности, тогда пусть выберут обязанности, наложенные на них: некоторым - рожать молодых для общества, некоторым - стать Учителями, кому Сестрами, Врачами, некоторым - быть Любовницами граждан, некоторым - ...

Карла не смогла совладать с судорожным движением, повернувшим ее голову к мумии. Казалось, зал взволновался, потом снова успокоился. Дрожь в ногах стала сильнее, ее труднее остановить. Она сильно, до боли, сжала колени вместе, кости просто впились в плоть и кожу. Пальцы, дергающие за покрывало. Дергающие кости, коричневые кости с роговыми ногтями.

Воды. Девочка, дай мне воды. Милая. Хорошенькая. Ты тоже была бы убита, ты тоже. Милая. В последний раз они не оставили никого старше десяти. Совсем никого. От десяти до двадцати пяти.

Милая. Карла произнесла это слово про себя. Милая. Бойся сияющих, милых лиц. Молодых и милых.

Дрожь охватила всю Карлу. Два часа неподвижности. Вечность. Она навсегда останется стоять здесь, она умрет здесь, не шевелясь, дрожа, страдая. Чей-то вздох и звук тела, мягко валящегося на пол. Мягкое тело так легко падает. Карла не поворачивает голову. Должно быть, это Луэлья. Так напугалась мумии. С тех пор, как умерла мадам Вестфол, у нее кошмары каждую ночь. Что же заставляет тело держаться так прямо, когда оно так легко падает? Вытащить ее, ту штуку, что держит все вместе, и вниз, вниз. Просто отпустить, знать, что надо вытащить, и позволить телу упасть и погрузиться в сон. В ее полке зрения проплыли двое Учителей в своих черных платьях. И снова проплыли с Луэльей или еще с кем-то меж ними. Никаких звуков. Только шорох.

x x x

Новая келья послушницы была точной копией старой. Жесткая койка, обучающая машина, стул, разделенный на ящики комод и умывальная раковина. И кое-что новое - записная книжка и карандаш. У Карлы прежде никогда не было записной книжки и карандаша. Был только стилус, прикрепленный к обучающей машине, да подсвеченный прямоугольник, на котором пишешь, а потом все исчезает в машине. Она перелистала пустые страницы книжки, пропустила бумагу между пальцами, на одной из последних страничек оторвала крошечный уголок, тщательно рассмотрела его: зазубренный край, текстуру обрывка, она даже попробовала его на вкус. Так же пристально она изучила карандаш: у него был остренький гладкий кончик, и он писал черным цветом. Она провела линию, приостановилась повосхищаться ею, потом пересекла ее другой линией. Она очень медленно написала: "Карла", начла было записывать свой номер, тот, что на браслете, потом остановилась в смущении. Она никогда не задумывалась над этим раньше, однако у нее, оказывается, нет фамилии, такой, чтобы она ее знала. И тогда по двум цифрам, что она успела записать, она провела три жирные черты.