Юлиана Кен: Хищность

— Мы спасем тебя. Мы спасем вас всех! Вы можете бежать?

Они были сломлены. Их глаза глядели с сочувствием. Веги отказывались верить.

— Нам не дадут уйти. Они убьют тех, кто попытается.

— Их слишком много.

— Куда нам идти? Это их мир, мир хищников.

Димитрий ударил по решетке, и вновь повисла оглушительная тишина.

— Выбирайте. Либо вы пытаетесь спастись вместе с нами, либо сидите в этих камерах, пока они не позволят вам умереть, не забьют всех вас как бесправную скотину!

Кто-то качал головой, другие смотрели на нас как укрощенные животные, давно смирившиеся со своей неволей, забывшие, а быть может никогда и не знавшие вкус свободы.

— Нам не выйти из этих камер. Замки слишком надежные.

Димитрий заревел, и несколько человек отошли от решетки. Они боялись хищников так же, как много лет назад боялась их я. Этот страх заставлял их сидеть в камерах, позволять творить с собой страшное.

Руки Димитрия сжали прутья, и с диким ревом он растянул их настолько, что любой мог выйти. Роман уже пытался повторить его трюк у соседней камеры, но решетка не поддавалась. Бешеный помог, и они вместе сделали это.

Я увидела припавшую к металлической сетке Анну. Ее руки касались седой женщины, бледные губы которой шептали одно слово. «Доченька».

— За свою свободу нужно бороться! Я одна из вас! Я такая же, как и вы! Если я смогла, сможете и вы! Решайтесь!

В их глазах я читала бессилие. Они боялись поверить, боялись осознать, что они способны сопротивляться.

Я услышала выстрелы позади себя, и, не прячась, начала стрелять в ответ.

— Даже если вы умрете, вы умрете как люди! Сражаясь за свою свободу! Будьте сильными!

Острая боль пронзила все мое тело. Я упала на пол, и мир наклонился. Последним, что я прошептала, было «Бегите». Я увидела, как один за другим люди начали покидать камеры, кто-то поднял мое оружие и стал стрелять. А потом родные когтистые руки Димитрия подхватили меня, и я встретила его свирепый взгляд. Я улыбалась, когда непроглядная мгла зловещих бесовских глаз целиком поглотила меня. Так я обрела покой.

Я увидела белые стены и потолок. Я была в палате одна. Почему-то я не сомневалась, что находилась в селении вегов. Стало быть, им удалось выбраться. Блаженство растеклось по венам. Радость переполняла.

Я не могла встать — мой торс был туго перебинтован, и конечности оказались слишком ослаблены. Но мне было всё равно. Мы сделали это, мы освободили вегов, помогли им выбраться. И сделаем все, чтобы нападения прекратились. Я не сомневалась: Верен найдет выход. Я была уверена: Димитрию хватит сил противостоять всем.

А что про него… Про моего хищника… Про того, кто несколько лет назад вопреки моей воле похитил меня, помог мне преодолеть страх и стать другой. Сильной. Свободной. Что про того, кто однажды сделал меня своей пленницей, а потом и любовницей… Про отца моей дочери, про того, кого во всех известных мне реальностях люди называют Бешеным…

Я люблю Димитрия. Это глупо и безрассудно, я знаю. И это не взаимно! Это не может быть взаимно, ведь он хищник. Его удел животная страсть. Но вопреки всему я люблю. И улыбаюсь этой запретной всепоглощающей мысли.

Димитрий вошел в палату и сел на край моей койки.

— Все хорошо?

Его участливый взгляд скользил по мне.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Теперь все хорошо…

Я откинулась на подушки, моя ладонь нашла его теплую руку.

— Не совсем.

Позвоночник напрягся, отчего резкая боль пронзила все тело.

— Веги… — мой голос сорвался. — Они живы? Где мы находимся? Всем ли удалось сбежать?

— Успокойся, Элена. Мы добрались до селения. Сейчас оно превратилось в неприступную крепость. И на какое-то время мы в безопасности.

Я расслабилась, но напряженный взгляд Димитрия предупреждал меня: есть что-то еще.

— Расскажи мне.

— Ты можешь идти? Ты должна это видеть.

Я попыталась встать, но ноги не слушались, и Димитрий подхватил меня на руки. Он шел по коридорам санчасти, вышел во двор, приблизился к административному зданию и на пороге замер.

— Это будет шок. Приготовься.

Двери распахнулись, и я увидела их. В огромном зале собрались сотни, даже тысячи людей. Он был переполнен, воздуха не хватало, но все терпеливо ждали.

Мы пробирались сквозь толпу все ближе и ближе к подвесным мониторам, на которые смотрели все. И стала смотреть я. Возникла рябь, и на экране появился седеющий человек с пачкой листов в руках. Его руки дрожали. Он нерешительно посмотрел в камеру, а потом снова на листы.