Федор Чешко - Тараканьи бега

У Чина хватило ума заслушать эту пространную обстоятельную выволочку, имея на лице выражение «естьтакточнобудетисполнено!».

— Приступайте, — буркнул Клоздгейт, и Белоножко торопливо освободил пользовательское кресло.

А Изверг пролязгал сквозь стиснутые зубы:

— Студенты Белоножко и Халэпа! Займитесь завтраком. На семь персон через полтора часа. Марш!

Перечисленные студенты спешно направились к выходу. Причем Виталия доставшийся Чину выговор привел в замешательство, приближающееся к помешательству; слава богу, хоть у Леночки хватило ума предварительно обратиться к караван-командору с уставным «Разрешите идти?» (что, естественно, было тут же благосклонно разрешено).

Бравые Клоздгейтовы спутники поглядели студентам вслед и вопросительно уставились на караван-командора. Тот снисходительно махнул дланью, и громилы, откозыряв, смылись — явно навязываться в помощники Леночке.

И тогда Изверг негромко сказал:

— А мы с вами, господин ответуполномоченный, может, уединимся в моей каюте да побеседуем? По душам. А?

Ответуполномоченный, мгновенно посерьезнев, кивнул. Виктор Борисович предупредительно распахнул перед ним люк, затем пробормотал: «Прошу простить» и вернулся к устраивающемуся за компьютером Чину.

— Это я первый и последний раз вас покрываю, понял?! — прошипела живая легенда, воровато озираясь на скрывающуюся в коридоре клоздгейтовскую спину. — Понятья не имею, что с вашей программой, но если ты за час ее не отладишь… — Изверг скорчил жуткую гримасу и зашагал прочь.

— Вот же послал Бог, — шипел он на ходу. — Лучший на курсе мямля, секс-дива, модноватый поэт, суперхакер… шпион Лиги… Не многовато ли для трех практикантов?!

В родном языке Елены Халэпы имеется могучее и емкое словцо «х ы ба», трудно переводимое на прочие языки вследствие широты диапазона значений. Так вот, причиной позорного сбоя студенческой программы оказалась именно хыба — примитивная и безобразная.

На ее поиски Чин потратил не многим более минуты. Естественно, первым делом он проверил пусковой файл и обнаружил, что от файла как такового уцелела приблизительно треть. Остальное файл-пространство заполняли стройные ряды вопросительных знаков. Смысла оная вопросня, конечно же, не имела ни малейшего, однако с точностью до байта симулировала нормальный объем пусковика. Больше всего это походило на чью-то намеренную (хоть и совершенно дилетантскую) шкоду.

Чью-то…

Чью?

Благородно объявивший себя мелким пакостником Изверов похоже тут ни при чем. Междустуденческое сведение счетов? Тот же Изверов как-то заметил (кстати, заметил совершенно справедливо), что провал практики чреват настоящими неприятностями только для некоего студента Чинарева. Так, может… Нет, чушь. Ну, допустим, есть у Белоножко мотив — ревность, но Белоножко был совершенно неподдельно ошарашен программным сбоем. Да и решись Виталий пакостить, была бы его пакость гораздо круче: программист он не хлоповый.

Кто остается? Леночка?

Нет, эту кандидатуру в диверсанты Чин отмел еще безоговорочнее.

А тогда кто? Прусак в манто? Нелегально скрывающийся в недрах списанного линкора член тайного общества «Союз практикантоненавистников и компьютерных неумех» ? Н-да…

Предаваясь подобным размышлениям, Чин-Чин восстановил первозданный вид пускового файла и на всякий случай погнал программу через комплект-ревизор: хыбы имеют обыкновение охотиться стаями.

Системный блок безумолчно стрекотал, подслеповато помаргивал индикаторами; ревизор скрупулезно чихвостил файл за файлом на предмет работоспособности, соответствия функциональному назначению, наличия некорректных символов и прочих аномалий… Въедливый он, ревизор-то, обстоятельный да придирчивый, и программа ему в работу досталась не из коротких… Чин прикинул, сколько времени в среднем съедает проработка одного файла да сколько файлов еще ждет своей очереди, — результат сулил чуть ли не целых двадцать минут бездельного ожидания. Ох-хо-хо… Вот что бывает, когда на чужой машине запускают сервисеры, не дав себе труда заглянуть в исходные установки. Изверг почему-то настроил ревизор (наверное, и не только его) на совершенно зверский режим контроля — с тройной перестраховкой, «маниакалыциной» и прочими прибамбасами. Похоже, Виктор Борисыч преизрядно опасался за свое программное обеспечение. Кстати, не из-за давешних ли угроз предполагаемого Молчанова, великого хакера, возникла эта опаска?