Федор Чешко - Тараканьи бега

На миг в каюте линкор-капитана сделалось по-мертвому тихо. Как ни странно, за этот короткий миг Клоздгейт сумел взять себя в руки — когда уполномоченный заговорил вновь, голос его был спокоен, деловит и опять еле слышен:

— Ничто пока не потеряно. Я уже снесся с Фредди, договорился представить все это как внеплановую проверку работы связистов и интендантства. Но учти: если моя инспекция тут у тебя выявит какой-нибудь непорядок… что-нибудь хоть на вот столько серьезнее миража в студенческой программе…

Чину не больно-то хотелось слушать караван-командорские наставления. А если бы и хотелось, все равно бы не удалось — отдаленные бормотания Клоздгейта почти напрочь забивал громоподобный изверговский шепоток, без сомнения предназначенный одному Извергу, только Извергу и никому, кроме Изверга:

— Чинзано… Щеночек, значит, пыжится доказать, что Чингисхан — это все-таки он… Ну все, щеночек… Все…

— Что ты там лепечешь?! — снова раздражаясь, осведомился уполномоченный OOP.

— Так, ерунду, — бесстрастно ответил Виктор Борисович. — Просто я… э-э-э… просто молюсь.

И подслушивающий студент, обмирая, подумал, что Изверг действительно вполне может теперь молиться. Например, за упокой души наглого щенка по фамилии Чинарев, у которого появился шанс в ближайшее время погибнуть — безвременно и насильственно.

После «молюсь» из капитанской каюты довольно долго не транслировалось ничего путного. Чин-чин уже совсем было вознамерился прекращать свое шпионское занятие, как вдруг Гарвей Клоздгейт заговорил вновь — очень по-деловому и гораздо явственнее, чем прежде:

— Давай я подарю тебе еще день. Тем более что мне действительно есть чем заняться помимо твоих проблем, — крепнущий командорский голос уже чуть ли не подминал угрюмое сопение Изверга (небось, уполномоченный подошел вплотную к собеседнику, а заодно и к микрофону). — У нас серьезная проблема с «Вервольфом». Там действительно заблокированы все системы управления и контроля. Мой бортинженер считает, что переналадка займет минимум сорок часов и что экипаж необходимо временно эвакуировать на рейдер… Кстати, нужно будет составить подробнейший отчет о том, как был доведен до подобного состояния корабль противника… гм… условного.

Ну конечно, славный парень Гарви, может быть, и Клозет, но отнюдь не дурак, а потому ни малейших иллюзий по поводу Лиги не питает.

Тем временем не питающий иллюзий славный парень Клозет продолжал:

— Дело даже не в том, что это будет огромный плюс в твою пользу. Понимаешь, Лига с такой готовностью… Дьявол, да они буквально навязали нам «Вервольф»! А я… Как там говорил этот… ну, тот, древний… «Бойтесь нанайцев, дары приносящих». Вот мы и боимся. Эта «любезность», без сомнения, имела шкурную цель, о которой мы можем только гадать. Правда, наша «доверчивость» тоже не без двойного донышка… Мы рассчитывали опробовать на подарочке Лиги новые средства обнаружения — прости, дружище, но о кое-каком оснащении твоего блокшива не осведомлен даже ты. Не исключено, что Лига… — Голос караван-командора опять стал затухать, и Чин, вслушиваясь, подался ближе к динамику. — Возможно, они хотели прощупать оборону одной из новейших старт-финиш-диспетчерских. А вышло слегка наоборот, хе-хе… Последнее достижение космической диверсионной техники нокаутировано, наши спецы получили возможность как следует порыться в его потрохах… Надеюсь, Лига теперь надолго подожмет хвост, но свои выводы она тоже сделает, будь уверен!

«Да уж, выводы, это Лига теперь пренепременнейше… — горестно думал Чин. — Только отнюдь не те, которыми озабочиваются важные господа в Космотрансе. И еще это трижды проклятое чинзано… трижды… три бутылки… Ой, как же все хреново раскладывается! Единственная отрада — упомянутый Клоздгейтом отчет о повержении злокозненного „Вервольфа“. Глядишь, и выгадается кой-кому лишняя пара часиков жизни: должен же Изверг понимать, что без некоего Чинарева ему, Извергу, такой отчет не осилить!»

А Клоздгейтова речь окончательно вернулась в свою прежнюю тихую да невнятную ипостась:

— Хорошо, достаточно с нас откровений на общие темы. Кстати, позаботься как можно скорее уничтожить все следы нашего разговора… Итак, будь добр до завтра привести все у себя в идеальный порядок. Слышишь?! В идеальнейший!

Извергово дыхание стало вовсе уж похоже на взрыки гризли-астматика (тяжких, ох тяжких усилий стоило живой легенде сносить менторский тон, какие бы там знаки различия не красовались у ментора на шевронах). И там, среди этих взрыков, еле слышно барахтались поучения неплохого парня Гарви Клозета: