Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]

— Господи, — простонала Ева — у нее подгибались ноги, Милов и Гектор едва не силой тянули ее вперед, поддерживая с двух сторон. — Это же поэт, я его знаю, мы здороваемся, его, наверное, спутали с братом, тот — ученый, но занимается астрофизикой, ну какой от нее вред природе?

— Не ожидал, что такое еще возможно, — сквозь зубы процедил Гектор. — Ну ты, посторонись! — и плечом толкнул одного из огнепоклонников, так, что тот, шатнувшись, невольно отступил, пятясь, на несколько шагов, рассыпая журналы, кипу которых нес на вытянутых руках.

— Оказывается, возможно, — ответил Милов. — И об этом еще мало кто задумывается всерьез. Чем быстрей мы предупредим, тем лучше.

— Сюда, в этот подъезд, — проговорила Ева едва слышно.

Они подошли. Из дома тащили уже не книги, а книжный шкаф — старинный, резной, черный, одна дверца его все время открывалась, ее со злостью захлопывали, но она снова падала.

— Это не ваш, Ева? — спросил Гектор.

Она медленно качнула головой:

— Нет. У нас все современное, мы ведь здесь недавно…

Люди со шкафом застряли в подъезде, войти было невозможно.

— Гектор, помогите им, — попросил Милов.

— Чтобы я, своими руками?..

— Именно вы, и своими руками: должны же мы попасть внутрь.

Гектор выругался и пошел на помощь тащившим; те были хлипковаты, чего о корреспонденте не сказать было. С его помощью шкаф выволокли, бросили на улицу, стали, усердно пыхтя, разламывать на доски. Гектор вернулся.

— Чувствую себя подонком, — сказал он, снова взяв Еву под руку.

— Зачем, зачем? — снова не проговорила, скорее простонала Ева. — Культура же не враг экологии, наоборот, зачем же они все это?

— Очень просто, — сказал в ответ Милов, — уничтожение экологии и есть уничтожение одной из форм культуры, как и истории, как и творчества. Покончив с одним — логически переходят к другому — это естественный процесс: если уж начато уничтожение, оно само собой завершится лишь тоща, когда уничтожено будет все — и сама жизнь.

— Но ведь провозглашается как раз обратное!..

— Когда же вы здесь, в вашего западном парадизе, научитесь понимать, что лозунг — одно, а действие — совсем другое, — с досадой пробормотал Милов.

— Теперь, наверное, уж никогда, — ответил Гектор, — просто не успеем. По-моему, третий этаж, Ева?

— Третий, — подтвердила женщина безразличным голосом.

Лифт, естественно, не работал. Милов поднял Еву на руки, сказал Гектору:

— Идите вперед.

На площадке второго этажа двое, один с дубовым листом добровольца, другой в полицейской форме, но без нашивок, преградили им дорогу.

— Кто такие? Здесь живете? — спросил доброволец.

Полицейский молчал, внимательно глядя на Милова. Даниил опустил Еву, помог ей встать на ноги, чувствуя, что сейчас понадобятся свободные руки, тогда полицейский перевел взгляд на обезьяний галстук Милова — всмотрелся внимательно, словно там было написано нечто, потом посмотрел Милову прямо в глаза. Гектор тем временем тихо и зловеще втолковывал добровольцу:

— Ты что, сукин сын, не видишь — это мадам Рикс?

— А на ней не написано, какая она такая мадам, — не без некоторой наглости отвечал тот.

Полицейский сдержанным и уверенным голосом произнес:

— Пр-ра-пу-стить!

— Слушаюсь! — немедленно ответил доброволец.

Полицейский, все еще глядя в глаза Милову, едва уловимо качнул головой, чуть заметно приподнял плечи, Милов же не то чтобы кивнул, но сделал какой-то неуловимый намек на такое движение. После этот он, поддерживая Еву, повел ее наверх. Гектор замыкал шествие.

— Сейчас, — сказала она и стала рыться в сумочке. Потом подняла глаза на Милова. — Наверное, вытащили с кошельком… Господи, я устала, устала, не могу больше… — и заплакала.

Милов смерил взглядом дверь — она была даже на вид массивной, не из тех, какие вышибают плечом или ногой с разбега.

— Ничего, — сказал Милов, — не волнуйтесь, Ева, милая: сейчас все уладим.

Он перегнулся через перила.

— Капитан, — крикнул он вниз, — поднимитесь, пожалуйста, нужна ваша помощь.

Человек в полицейском мундире поднялся по ступенькам.

— Мадам потеряла ключ, — объяснил Милов, — дайте возможность попасть в квартиру.

— Но, господин по…

Милов прервал мгновенно:

— Это моя личная просьба.

Полицейский, не колеблясь более, вынул из кармана черную коробочку с кнопками, повозился с полминуты, открыл дверь — за ней оказалась другая, она тоже отняла несколько секунд.

— Прошу, — сказал он и отступил в сторону.