— Погоди, — сказала Ева. — Ты еще не видел спальни.
— Твоей — или моей?
— Она — как это у вас говорится — совмещенная.
— Горю желанием посмотреть.
— Прямо сейчас?
— А чего ждать?
— Ну, это я еще подумаю — заслуживаешь ли ты…
— Ева!
— Ладно уж. Конечно, другая бы на моем месте…
— А другой на твоем месте и не может быть, — сказал Милов. — Только ты одна… Только…
— Господи, — сказала Ева. — И как тебе еще поручают какие-то дела? Ты же абсолютно ничего не соображаешь. Сколько раз я тебе говорила: это расстегивается спереди!
— Прости, — пробормотал Милов. — Забыл. Но только это…
— Кажется, да, — проговорила она долгое время спустя. — Память у тебя сохранилась. И не одна она…
— Я лишь притворяюсь старым, — сказал Милов. — Чтобы ввести противника в заблуждение. А в действительности…
— Я знаю, — сказала она. — Я рада… рада… рада.
— Погоди, — сказал Милов. — То ли ещё будет.
В. Черных
Владимир Михайлов: задумчивый суперагент
Творческая судьба В. Д. Михайлова оставляет несколько двойственное впечатление. Судите сами: с одной стороны, Владимир Дмитриевич — признанный авторитет в мире научной фантастики, цикл его романов о капитане Ульдемире не только популярен, но и отмечен литературными премиями, а эти явления не всегда совпадают (1-я и 2-я книги — премия «Аэлита» 1986 г., 3-я — Беляевская премия 1994 г.), был редактором одного из самых престижных в свое время литературных журналов… А с другой: книги Михайлова до последнего десятилетия центральные издательства как бы не замечали. (Единственное исключение — сборник рассказов «Ручей на Япете», вышедший в молодогвардейской «Библиотеке советской фантастики».) Издавались они только в Риге, считавшейся тогда форпостом либерализма в Советском Союзе. Однако и из того самого журнала «Даугава» уже в перестроечные времена, но еще до гонений на «некоренных» редактора «ушли», поскольку нарушил пределы разрешенной смелости — первым опубликовал запрещенный в то время роман Стругацких «Гадкие лебеди» («Время дождей»)…
Те же двойственные чувства вызывает публикуемая в этом томе дилогия «Ночь черного хрусталя» и, в особенности, «Восточный конвой». Вроде бы типичные фантастические боевики с погонями и перестрелками, фантастический элемент мешается для пущей занимательности со многими злободневными приметами, как правило, напрямую не названными, но легко узнаваемыми: фашистское движение под видом экологического («Ночь черного хрусталя»), атомный шантаж, контрабандная торговля оружием из Прибалтики через Россию, исламские террористы («Восточный конвой»)…
Ну и что здесь такого особенного? Многие фантасты (А. Щеголев, М. Веллер, Л. Гурский и другие) в последние годы начали писать боевики, независимо, влекла ли их к этому прежде фантастическая муза. И у некоторых даже неплохо получается.
Однако «Восточный конвой» с точки зрения боевитости проверку не очень выдерживает. То есть все необходимые сюжетные составляющие в наличии. А герой какой-то неправильный. Этот самый отставник Интерпола — Даниил Милов, исполняющий одновременно и не в ущерб друг другу задания российской и американской спецслужб. Ведет он себя для профессионала и суперагента непростительно легкомысленно — в обществе, где недопустимо любое проявление эмоций, все время их проявляет, прокалывается при простейших проверках на человечность, а уж думает-то, размышляет, соображает… Рефлектирующий интеллигент какой-то. Не тянет он на Джеймса Бонда. А сам сюжет? Вот сказано было выше «контрабандная торговля оружием из Прибалтики», но, если бы дело было только в этом, стоило ли писать фантастический роман? Можно было обойтись милицейской сводкой. Нет, просто жизнь словно поставила себе целью посостязаться с самыми бредовыми выдумками фантастов, практика опережает, с позволения сказать, теорию, и у человека наблюдательного, знающего историю и склонного к размышлениям (а В. Д. Михайлов, без сомнения, к таковым относится), увиденное неминуемо вызовет определенные ассоциации:
«Все новое — технетское, все технетское — новое».
«Мы — не рабы, рабы — не мы».
«Люди уходят. Наш долг — помочь им уйти».
«Падающего подтолкни».
«Чемодан — вокзал — Россия».
«Техницизм есть рациональное мышление, реализованное на практике».
«Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».
«Труд делает свободным».
«Свобода — это рабство».
«Счастье — это спокойствие и единообразие».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу