Д Уолмер - Замок зла

Во-первых, отчего Шумри так стремительно заснул, на

полуслове, полувзгляде, уткнулся лицом в траву и посапывает,

как ребенок? Утром они встали довольно поздно, не было ни

погони за зверьем, ни изнурительных переходов, от которых

можно было бы устать уже к середине дня. Может быть, его

утомили стихи, унылые (на его взгляд) и занудливые? Да нет,

Шумри это глупое занятие как раз возбуждало. Это его,

Конана, их томные причитания могли бы погрузить в

беспробудный сон. Но ему-то как раз спать почти совершенно

не хочется...

Во-вторых, эти синие и лиловые цветы колышутся над его

лицом, как живые, то и дело прикасаясь ко лбу и щекам

мягкими и щекочущими лепестками. Отчего-то они вызывают у

него необъяснимую неприязнь. Хорошо хоть он не чувствует их

запаха: благодаря купанию в ледяной воде подхватил-таки

насморк, чем сейчас даже доволен. Можно представить, какой

аромат у этих назойливо-ласковых растений - въедливый,

дурманящий, как то вино.

В-третьих... но додумать свою третью тревожную мысль

Конан не успел. Чья-то тень упала на его лицо. Он еле

заметно приоткрыл веки и сквозь завесу ресниц увидел

склонившуюся над ним прекрасную Веллию. "Интересно, чего

она хочет? - вяло промелькнуло в его мозгу. Неужели того

самого?.. А ему-то, дураку, показалось, что Шумри ей

понравился гораздо больше. Вот и хорошо, что приятель его

крепко спит, не так ему будет обидно! А ну-ка..."

В следующее мгновение киммерийца прошиб холодный пот. Он

широко распахнул глаза. Над ним склонялось не красивое

женское лицо, но огромная птичья голова с острым и крепким

клювом.

- А-а-а!!! - дико заорав, Конан взмахнул руками, отгоняя

видение, и сел.

- Что с тобой? - раздался над ним мелодичный голос,

полный искренней тревоги.

Веллия - прекрасная женщина с точеными чертами и

голубыми глазами, полными сочувствия и испуга, а не жуткая

птица - наклонялась над ним.

- Должно быть, приснилось, - пробормотал Конан, вытирая

со лба испарину. - Привиделось... что-то кошмарное.

- Это бывает, когда сильно устаешь! - Она провела по его

векам прохладными и мягкими подушечками пальцев. - Ты так

напугал меня своим криком! Хорошо, что я не успела отойти

далеко. Но теперь ты заснешь спокойно, спокойно...

Женщина продолжала легко поглаживать его веки. Киммериец

снова откинулся на траву. От нежных прикосновений, от

обволакивающего шепота ему в самом деле неудержимо

захотелось спать. Сосредоточившись, он поборол в себе это

расслабляющееся желание. "Не успела отойти далеко"! Как бы

не так! Вовсе она не отходила, но склонилась зачем-то над

ним, склонилась низко-низко, а затем... В самом ли деле то

был кошмар? Последний раз кошмарный сон Конан видел лет

пятнадцать назад, в детстве, когда его трясла жесточайшая

лихорадка...

Несмотря на мечущиеся в голове мысли, киммериец старался

дышать глубоко и размеренно. Вскоре Веллия перестала шептать

и поглаживать ему веки. Но не уходила. Она пристально

всматривалась ему в лицо, и из глаз ее перламутрового

оттенка, казалось, исходили холодные и настороженные токи.

"Жди, жди, - подумал Конан, продолжая все так же

незаметно наблюдать на ней сквозь ресницы. - Вряд ли твоего

терпения хватит надолго!" Он не ошибся. Веллия не

отличалась большой выдержкой. Внезапно точеные и

благородные ее черты исказились, кожа покрылась бурыми

перьями, и женское лицо превратилось в голову хищно птицы.

Изогнутый клюв нацелился прямо в левый глаз киммерийцу.

Стремительный рывок вперед... Конан лишь на мгновения

оказался быстрее и успел резко отвернуть голову. Острый,

как костяная игла, клюв рассек ему кожу за ухом.

- Будь ты проклята, ведьма! - заорал киммериец и,

вскочив, вцепился оборотню в горло.

Это опять уже была женщина, она билась в его руках и

жалобно кричала. Чтобы на крик не сбежались слуги, Конан

заткнул ей рот ее же пышными волосами. Затем крепко связал

за спиной руки, оторвал для этого широкую полосу от подола

ее платья. Оставалось самое главное: разбудить Шумри.

Его спутник долго не хотел возвращаться я с тех

заоблачных лугов, куда вознесли его душу дурманные ароматы

сада. Он сладко причмокивал, мычал и даже пинался, когда

киммериец толчками, щипками и окриками пытался заставить его

открыть глаза. Наконец Шумри глубоко вздохнул, протер веки и

сил, озираясь по сторонам глазами мутными и покрасневшими,