Д Уолмер - Замок зла

склонилась над одним из цветков - гигантским, похожим на

затейливую вазу из тончайшего кхитайского фарфора.

Воистину, хозяйка (если это была она) была достойна и своего

замка, и своего сада. Ее высокую, совершенно обнаженную

фигуру с макушку до колен окутывали светлые пушистые волосы.

Их нежная завеса, искрящаяся на солнце, подобно тонкой

золотистой парче, скрывала почти все тело, оставляя

открытыми лишь изящные руки, шею и часть высокой груди.

Талию ее поверх волос охватывал пояс из голубоватого

жемчуга. Такая же жемчужина, но только больше, в форме

капли, спускалась на тонкой цепочке на лоб. Прекрасная

Госпожа Веллия, казалось, о чем-то шепталась со своим

цветком, и хотя сразу же заметила своих гостей, не спешила

от него оторваться... Наконец ее тонкие пальцы выпустили

чашечку с изогнутыми, как пряди волос, лепестками, и она

закачалась на стебле - то ли с чем-то соглашаясь, то ли на

что-то благословляя. Обернувшись, хозяйка бросали на Конана

и Шумри мимолетный взгляд, улыбнулась и слегка кивнула им, а

затем, шурша распущенными волосами, задевающими за листья и

лепестки, исчезла.

Не успели приятели толком обменяться впечатлениями, как

Веллия возникла перед ними вновь. На этот раз на ней было

платье из переливчатого сине-голубого шелка, а длинные

волосы, заколотые на макушке, открывали затылок и шею и

подчеркивали тонкое благородство черт лица. На вид ей было

двадцать пять-двадцать семь лет. Удлиненные светло-голубые

глаза с тяжелыми веками были прохладно-приветливы. Их

голубизна казалась переливчатой, перламутровой,

перекликающейся оттенком с жемчужиной на лбу женщины. Нос

был слегка длинноват, но очень породистый, с небольшой

горбинкой. На тонких губах играла неопределенная улыбка.

- Извините, что заставила вас ждать, - проговорила

Веллия. Голос ее был под стать всему облику:

прохладно-мелодичный и словно обволакивающий. - Я надеюсь,

вы не скучали. Очень жаль, что лучшее мое вино, настоянное

на целебных травах, не понравилось вам и досталось земле.

Вода в моем рву действительно ледяная: она питается

подземными источниками. Мой прекрасный и мужественный

гость может переодеть свое платье, чтобы не простудиться.

На скулах киммерийца выступил чуть заметный румянец.

- Благодарю тебя, Прекрасная Госпожа! Переодеваться мне

нет нужды - лишь только я увидел тебя, меня бросило в такой

жар, что платье мгновенно высохло, - Конан не был силен в

галантных речах и комплиментах, и этот дался ему с большим

трудом, так что пришлось перевести дыхание. - Что же

касается вина, то прошу меня простить, но... когда вокруг

все слишком хорошо, когда стража у ворот встречает не

хриплым ругательством и не тычком копья, но приветливыми

улыбками, то... сами понимаете...

- Понимаю! - рассмеялась Веллия. - И нисколько на вас

не в обиде. Сразу видно, вы оба многое пережили, и

пережитое заставляет вас соблюдать мудрую предосторожность.

Но я надеюсь, вы не откажетесь пообедать вместе со мной?

Обещаю вам, что буду есть те же самые блюда и пить то же

вино, что и мои дорогие гости!

После того, как путники коротко рассказали, кто они,

откуда и зачем странствуют в глухих немедийских лесах,

Веллия повела их в замок, где был уже накрыт изысканный

стол на троих. Слуги и служанки, попадавшиеся на их пути,

все как один были молоды и пригожи. Их одеждам могли бы

позавидовать иные бароны и герцоги.

Прежде чем дойти до трапезной, они миновали несколько

залов, не слишком больших, но чарующих глаз изысканным

вкусом своего убранства. Шумри особенно поразили гобелены,

лазоревыми, лиловыми и белыми нитями были вызваны к

неслышимой жизни фигуры воинов, ниспадающие мягкими

складками платья дам, тела оленей и единорогов,

фантастические цветы и листья...

- Что за потрясающие мастера ткали эти гобелены!

воскликнул немедиец. - Кажется, эти люди и животные вот-вот

зашевелятся, выступят из стен и заговорят...

Улыбнувшись, Веллия подвела их к деревянной рамке с

недоконченным гобеленом. Пальцы ее несколько раз

прикоснулись к нитям, наполовину вытканному венку из лилий

на голове мечтательной девушки добавился еще один цветок.

- Все эти гобелены выткала я в долгие часы и в дни

одиночества, - заметила она с легкой грустью.

- В самом деле?! - восхитился Шумри. - Но... как же так?