Рольф Крон - Врач

Вдруг я все понял.

— Нет! — Мои колени подогнулись, я опустился на ложе.

— Итак, ты понял. Я должен был сказать тебе правду. Не бойся, тебе ничто не угрожает. Мы не применяем ни к кому насилие, мы не пытаем, не убиваем. Пока колонисты будут на той звезде, мы не вернемся на нее. Во всяком случае, очень долго не будем возвращаться. Мы продолжим разведку небо огромно. Посмотри-ка!

Черная бездна была насыщена бесчисленными звездами. У меня великолепное зрение, и считать я могу лучше, чем многие в Талтезе, но звезды я не смог бы пересчитать. Первым я узнал созвездие Ориона. Как ярко, как торжественно оно светило!

— Поговорим о тебе, Сабин Юлий! — сказал Дургал. — Ты узнал, чем мы занимаемся, и мог нас разоблачить. Как понимаешь, мы не могли тебя выпустить с кладбища Талтезы. Но мы не сделаем тебе ничего дурного. Напротив: мы даем тебе право выбора.

Я чувствовал, что бледнею: он знает мое настоящее имя! Что еще он знает обо мне?

— Первый вариант: ты остаешься в нашем убежище, пока не наберется нужное число колонистов — это еще пара недель. Перед отъездом мы вернем тебя в Талтезу или в иное место, живого и невредимого. Если хочешь, получишь в качестве компенсации серебро и золото. Вы, люди, до них большие охотники…

Нечто похожее на улыбку мелькнуло на каменном лице, но, пожалуй, это был обман зрения.

— Или? — машинально спросил я.

— Или полетишь со своими братьями в другой мир, под другим солнцем поможешь им начать новую жизнь.

Я вскочил с намерением бежать. Но куда? Двери не было.

Дургал не пошевелился. Лишь его холодный взгляд был неотрывно устремлен на меня.

— Ты боишься, врач? Не бойся. Наше слово что-то да значит: тебе ничто не угрожает. Решай сам. Понимаю, что нелегко; но только подумай: ты первый в этом мире, кто стоит перед таким выбором. Твои братья получают это как милость. Они бы умерли, мы продлим их жизнь, но не на земле, им будет нелегко. А ты, Сабин Юлий, можешь выбирать!

— Откуда ты знаешь мое имя? — запинаясь, спросил я.

— Представь себе, мы читали твои мысли, когда ты спал. Если последуешь за своими братьями, навсегда избавишься от преследований. Октавиан Август там тебя не достанет.

Я закрыл глаза, сжал ладонями виски.

— Кто подтвердит, что тебе можно верить на слово, Дургал? Знаю, богу надо верить, но… Впрочем, мне терять нечего. Где мертвые?

Он коснулся другого цветного пятна на стене. Другая стена уплыла в сторону. Снова огромное окно. За окном темноватое помещение. Вплотную друг к другу лежали человеческие тела: мужчины, женщины, дети.

— Марк Вер там, в углу.

Я узнал его. Лицо со шрамами вытянулось, застыло, как будто он спит. Но он не дышал.

— Они же мертвы!

— Нет, только закоченели, как на холоде. В пути к той звезде наши врачи обследуют их и вылечат от скрытых болезней. Когда путешествие закончится, они будут совершенно здоровы.

Мне не верилось. Проверить?

— Ты можешь кого-нибудь разбудить? Я хочу посмотреть…

— Мог бы. Но тогда надо будет стереть из его памяти воспоминания об этом моменте. А это хлопотное дело. Уж поверь мне — эти люди живы.

Странно, но я поверил. Сыграло роль то, что он отвечал мне, как ученик отвечает урок учителю. Хотя я был в его власти: я был заключенным, не он.

— Господин, ты говорил о вашей морали… Скажи мне тогда: что бы ты сделал на моем месте?

Дургал резко обернулся и пристально посмотрел на меня. Прошло несколько мгновений, прежде чем он ответил:

— Сабин Юлий, ты опередил свое время. Ты заслуживаешь… Знаешь, меня привлекает трудное, а не удобное. Поэтому я летаю с нашими, а не наслаждаюсь покоем дома. Это трудно — быть у чужой звезды. Вы должны будете выучиться новому и забыть старое. Другие деревья, другая трава, другие звери, другое небо, ты представь себе! Я бы спросил себя, не закоснею ли я в Талтезе. Там, в новом мире, мои знания потребуются. Укрываясь в Северной Испании, я их растеряю. Мой ответ, Сабин Юлий, — я бы полетел!

— Поехали!

— А как же иначе?! Конечно, поехали.

— С Кассией!

— Это можно. Если она согласна, может полететь с тобой. Я спрошу ее. Это довольно сложно, поскольку все надо сохранить в тайне. Но потом она обо всем забудет. Собственно… собственно, мы должны были бы и из твоей памяти убрать эти воспоминания. В твоих же интересах. Но это было бы аморально, поскольку в одной из ситуаций ты оказался умнее нас.

Умнее? Это случайность. Он переоценил меня. И все же… Безумная мысль мелькнула в голове. Я поднял глаза.