Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

— О чём тут думать?! Я балансирую на грани бытия и небытия!

— Ну, побалансируй ещё чуть-чуть, — усмехнулся я. — Всё-таки, я должен подумать. Не так просто вернуть этот чёртовый Сгусток. Для меня это не впервой, но задача очень трудная.

— О чём тут думать! Я теряю энергию! — вдруг панически завопила Милли и ей вторил Серпент из каких-то далей.

— Ваша семейка ничего хорошего в мою жизнь ещё не принесла. Одни горести, разочарования и нереализованные желания испытываю и ощущаю я. Увы, увы…

— Да трахните же Вы, наконец, эту сучку! — возмутился Серпент, появившийся из ниоткуда..

— Что, прямо здесь и сейчас?

— Да!

— Ну, ты и гад! — изумилась Милли. — Оба гады!

— Вот видите, Александр, с кем Вам в течении ближайших нескольких тысяч лет придётся иметь дело? Я бы бросил эту бабу прямо сейчас и навсегда! И не вспоминал бы о ней никогда более.

— Как же можно забыть мою кралю несравненную ни с кем более чем в миллионах Миров!? — я нежно и страстно поцеловал Милли в её гладкую и упругую шейку. — Я — раб этой женщины, потому что её безумно люблю! И мне на всё наплевать, в том числе и на самого себя! Пусть всё катится к чёртовой матери! Только любовь права! Только она останется навеки! О, любовь!

— Я, конечно, Вас всецело и полностью поддерживаю в Ваших гениальных размышлениях, в кипении страсти и в оригинальных рассуждениях, Величайший Господин, — кашлянул Серпент. — Но проблема с исчезновением нашего Сгустка остаётся. Надо принимать немедленное и эффективное решение!

— А стоит ли?

— Стоит, хотя бы по одной причине.

— И что это за причина?

— Милли… Она, как уже было сказано ранее, порождение Сгустка Первого Мира! Она его частица! Милли просто исчезнет через некоторое время, как и мы все, Господа Первого Мира!

— Ну, да…

— Высочайший Господин! Всё в Ваших руках! Ведь Вы нашли и вернули назад сгусток четвёртого Мира?!

— Ну, вернул.

— Так повторите этот процесс в отношении нас!

— Хорошо, хорошо… — усмехнулся я. — Но у меня есть одно условие!

— Какое?!

— После того, как ваш Сгусток будет возвращён обратно, Милли должна будет предстать передо мною в костюме школьницы младших классов, с глобусом в одной руке и с искусственным, трепещущем и вибрирующим членом в другой. И чтобы гульфики были!

— Что!? — изумился Серпент.

— Ах, ты извращенец! Ах, ты, конченный и мерзкий импотент! — возмутилась Милли.

— Ну как можно меня называть конченным импотентом, когда я ещё ни разу не овладел тобою в обычной форме, любовь моя! — в свою очередь возмутился я. — Ну, что же это такое происходит!? Минет ни в счёт!

— Действительно, беспредел какой-то! — возмутился Луп, появившийся из неоткуда. — Милли! Ты уже всех достала! Сколько можно!? Потрахайся же, наконец, с нашим уважаемым и обожаемым Александром! Изнасилуй его до невозможного предела!

— А как же я могу с ним, наконец, потрахаться, когда вы все мне постоянно мешаете!? Какого чёрта ты, и именно ты, припёрся в этот дом!? А!? — возмутилась Милли.

— Я вхожу в группу поддержки.

— Что!?

— Ну, возможно, надо будет вовремя подать презерватив или бокал сухого красного вина, или зажечь свечи, или помахать веером.

— Что ты несёшь, якобы, Великий Воин Первой Ступени, Великий Господин Первого Внешнего Мира!? — прошипела Милли.

— Несу то, что способен донести! — взорвался Луп. — Ах, ты, сука неприкаянная! Ах, ты жалкая и одинокая стерва! Ах, ты…

— Позвольте мне прервать сей крайне содержательный, насыщенный злобой, диалог? — кашлянул я.

— Конечно, Господин Александр, — учтиво поклонился мне Луп.

— Ну, во-первых… Милли почему-то всё время с каким-то маниакальным упорством называет меня импотентом? Дорогая, ведь мы с тобою ещё ни разу не трахались по настоящему?!

— Милый! Если до сих пор ты, придурок, ни разу не трахнул такую обворожительную и умопомрачающую женщину, как я, то ты — конченный импотент!

— Но…

— Никаких но!

— Ну, хорошо… Ты где будешь мне отдаваться? На моём любимом диване, или на кровати в спальне, или, может быть даже, на ковре? И, не дай Бог, на холодных плитках в кухне или в ванной комнате?

— В туалете! На унитазе!

— И с этой циничной женщиной я думал прожить всю оставшуюся жизнь!? Горе! Горе мне!

— Люблю тебя, — улыбнулась Милли. — Хоть ты и придурок.

— Люблю тебя, хоть ты и дура!

— Так, Господа! Отношения, вроде бы, наконец, выяснены, — приободрился Серпент. — Осталось совсем немного.

— И что нам осталось? — спросил я, с трудом отрываясь от жаркого и влажного рта Милли, и нежно отстраняясь от её сильных объятий.