Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

— Я хочу прочитать одно мало известное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова, — глухо сказал Прокл.

— Внимательно слушаю.

— Великолепно, — задумчиво пробормотал я. — Боже мой, откуда берётся талант, и почему он посещает только души избранных? Почему такая несправедливость?

— Ну, если бы талант посещал души всех, то тогда его, как такового, не существовало бы в природе.

— Да, вы правы, — усмехнулся я. — Упаси нас Бог от сплошного нивелирования и уравнивания.

— Собственно, это одно и тоже.

— Да, вы снова правы. А хотите, я прочитаю вам одно четверостишие Омара Хайяма?

— Готов слушать!

— Так вот…

— Боже, как хорошо сказано!

— За вечность!

— За вечность!

— За бесконечность!

— За бесконечность!

Мы осушили ещё по паре рюмок, опечалились и задумались.

— Как сказал Оскар Уальд: «Всякое действие ограничено и относительно. Беспредельна и абсолютна лишь грёза», — горестно произнёс Прокл и чуть не заплакал.

Мы снова глубоко задумались.

— «Я забыла поздравить Вас с блестящей победой над Четвёртым Миром, Величайший Господин!», — щёлкнуло у меня в голове.

— «Спасибо, моя любимая и обожаемая Милли!», — восторженно и мысленно произнёс я.

— «Так уж любимая и обожаемая?! А Стелла, а Рита, а Альба?!».

— «Ты явно зациклилась. Женщины могут быть приятными, желанными, вожделенными, вызывающими страсть и удовлетворяющими её, но среди них обожаема и любима всего лишь одна. Это ты! Хватит злиться, бесноваться, нервничать и накручивать себя и меня!».

— «Я хочу тебя увидеть».

— «Хоть сейчас!».

— «Я хочу быть с тобой!».

— «Слава Богу! Свершилось чудо! Я готов быть всецело поглощённым тобой сию минуту и отдаться в объятия страсти, но раки ещё не доедены, пиво и водка недопиты!».

— «Боже! Всё одно и тоже! Из века в век!».

— «Любовь моя! Ну, куда ты от меня денешься!? У нас вся ночь впереди. Но это в недалёком будущем. А раки, пиво и водка — они в настоящем».

— Господин Альтер! — прорвался сквозь туман сознания озабоченный голос Прокла. — Вы себя хорошо чувствуете?

— Прекрасно, превосходно! Давайте выпьем!

— С удовольствием!

— За наших любимых женщин!

— За наших когда-то любимых женщин! — грустно вторил мне Прокл.

— Побольше оптимизма, дружище! Всё вернётся и повторится!

— Увы, увы… Я однолюб.

— Однако, редкое явление!

Мы поднесли к губам очередные рюмки с водкой, и в этот ответственный момент перед нами появилась Милли. Она была прекрасна! Нет, она была великолепна! Иссиня чёрное длинное платье подчёркивало каждый изгиб её безупречной и совершенной фигуры. Упругая и большая грудь, как всегда, требовала немедленного выхода наружу. Рыжие волосы струились густым потоком и по ней, и по роскошным плечам, и далее в пространство. Жёлтые кошачьи глаза смотрели на меня весело, но с укоризной. Не надо было много ума, чтобы понять, что перед нами — женщина из иного, далёкого и загадочного Мира!

Прокл онемел от такой красоты, выронил рюмку и застыл в благоговейном восторге. В кафе воцарилась абсолютная и поражённая тишина. Даже ветер за окном перестал бесноваться и яростно гонять снег туда-сюда.

Я, не торопясь, выпил свою водку, подошёл к Милли и страстно поцеловал её в грудь через глубокий вырез на платье, а потом произнёс:

— Сущность наслаждения в самом желании его! Я жажду эту женщину, но, увы, никак не овладею ею! Представляете? А может быть это и правильно? Возможно, получив наслаждение от тесного общения с нею, я разочаруюсь? Может быть, мне следует продлить желание?

— А вдруг разочаруюсь я? — усмехнулась Милли.

— Возможно, возможно…

— Милый, продлевать мы твоё желание не будем, — ласково и нежно сказала Милли, усаживая меня за стол. — Сегодня, наконец, мы пресечём его скорбный, ненастный и долгий путь, и обретёт оно свой тёплый и уютный дом.

— О, как хорошо и образно сказано! Согласен, любовь моя, — радостно улыбнулся я.

— Ну, что? У кого есть тост? — спросила Милли, присаживаясь рядом со мною и наливая себе полную рюмку водки.