Мария Фомальгаут - Летящие в сны

Думаю, обошлось, а ведь могло быть и хуже, много хуже, ядерная война какая-нибудь, нам же войну устроить раз плюнуть, нам же весь мир спалить только захотеть…

Время медленно поворачивает назад…

Что-то происходит, что-то падает на город, опускается, где-то надрывно воет сирена…

Вспышка, выжигающая глаза.

Время идет назад, цокает копытами, грызет удила, я уже не вижу, что там, впереди, я только знаю, что после нас и правда ничего не будет…

Ветер стучит в окно, бросает пригоршни листьев.

А здесь, в доме, тепло.

В доме всегда тепло.

Плету слова, нанизываю на спицы, скрепляю тоненькими лучиками.

Закрепляю нити – чтобы не рассыпались слова. Надо плести дальше. Знать бы еще, что там будет дальше.

Дальше, дальше… Может, снова сплести строчку, осторожный и настороженный. Или придумать что-то другое.

Стучат в окно. На этот раз не ветер.

Смотрю по ту сторону окна, по ту сторону осени. Распущенные светлые волосы. Глаза в пол-лица.

– Пустите… пожалуйста…

Открываю дверь.

Она входит. Тоненькая, хрупенькая, глаза в пол-лица.

– Большое… спасибо.

Устраивается у камина. Подбрасываю пару поленьев в очаг.

Расплетаю. Достаточно одного осторожного и настороженного. Нет, надо как-то по-другому продолжить. Например…

Чувство, чувство…

В конце должно быть «Умру». Но это в конце…

– А вы здесь давно живете?

– А?

– Давно живете?

– Да… всю жизнь…

– А кто дом строил? – не унимается она.

– А?

– Какой вы смешной… Дом кто строил?

– Я строил. Сам.

– Ну, вы вообще молодец…

Плету:

Здесь надобно еще одну строку, еще одну петлю вставить.

Знать бы еще, какую.

Ветер стучит в окно.

Нет. Не ветер. Что-то другое.

Смотрю по ту сторону окна, по ту сторону осени.

Их двое, как мне кажется, муж и жена.

Открываю. Он укрывает её плащом, оба промокли до нитки.

– Прошу вас… пустите…

– Мы совсем продрогли, – добавляет она.

– К-конечно… входите…

Они располагаются у очага. Перебираюсь подальше в угол. Спохватываюсь, что не закрепит последнюю строку, рассыпались слова, рассыпались буквы, вот как теперь вспомнить, что там было…

– Ой, а папенька будет в ярости, когда увидит, что меня нет, – шепчет гостья.

– Ничего, не доберется до нас папенька, – утешает её спутник.

Лихорадочно соображаю, что там дальше. Плету:

Стучат в окно.

Уже знаю – это не ветер.

Смотрю по ту сторону окна, по ту сторону осени. Две женщины машут рукой.

Открываю.

– Ох, еле добрались до вас… войти-то можно?

– Да, да, конечно, входите…

Входят. Грузная тетка бросается к Аглае и её мужу.

– Ох, Аглаечка, еле нашла тебя, золотко!

– Маменька!

Пододвигаю к камину два кресла. Чуть в стороне от спаленки, где за занавеской спят наши дети – дочка Аглаи и наш с Флер сынок.

Перебираю плетение.

Нанизываю новые слова:

А вот дальше, дальше…

Ветер стучит в окно, бросает пригоршни листьев.

Перебираю вещи на антресолях – старые, как мир. Стряхиваю пыль столетий. Вижу чье-то плетение, тоже старое, как мир.

Читаю.

Перечитываю.

Начинаю вспоминать что-то, такое далекое, такое забытое, такое…

– Ну, ты скоро там?

Недовольный окрик невестки. Всхлипывания младшего внука.

Щас, щас, иду…

Вспоминаю.

Иду в зал, протискиваюсь среди бесконечных родственников, знакомых, друзей.

– Ты куда? – вскрикивает жена, чует беду.

Открываю дверь, выхожу из дома в ветер осени.

– Вернись! – вопит жена, я её уже не слышу, выхожу на улицу.

Ветер бросается на меня со всех сторон, рвет и мечет.