Игорь Желем: Несовместимость

На орбитах их жизней это был момент наибольшего и весьма опасного сближения. Они еще прожигали друг друга враждебными флюидами и случиться могло всякое. Эти громадные фасеточные глаза, рассеченные фиолетовыми прожилками на тысячи сегментов, чудовищный клюв со свисающим куском паутиной сетки, многосуставные конечности со странными «многопалыми» захватами на последнем сегменте, оранжевая шерсть на загривке… Сердечная мышца Захара сокращалась в паническом галопе, а его желудок приготовился извергнуть остатки безобидных питательных капсул.

Не расслаблялся и Хоо. Противостояние еще не окончилось. Нелепый пришелец вполне мог боднуть его напоследок уродливо толстой нижней конечностью и столкнуть на откос с ядовитым кустарником. Поэтому, надежно удерживая в клюве благоухающую альму, Хоо внимательно отслеживал все движения двуногого животного…

Захар не помышлял о физическом воздаянии. Он уже видел проблески маяка и керамитовый колпак шлюпки. Испытание, возможно, самое сложное в своей безалаберной жизни, он выдержал и теперь мечтал только о гондоле пилота и скорейшем старте. Как ни странно, он не испытывал облегчения. Там, в пресловутом подсознательном, его что-то беспокоило. Ему почему-то казалось, что в этой глупой и бессмысленной потасовке он упустил нечто весьма важное. Захар оглянулся. Паук уже проглотил свои лепешки и теперь, поджав длинные, изломанные суставами конечности к туловищу, внимательно наблюдал за пришельцем. Холодный немигающий взгляд насекомого?!

— Да, тут что-то не так, — прошептал Захар. Он вздрогнул. Он востребовал и уловил шальную мысль. Этот паук… Уж не разумен ли он?!!

Поднялся ветер. Он лохматил игольчатые кроны гигантских «секвой», рассекал лучи теплого солнца на множество тончайших нитей. Они искрились в утренней росе, вспыхивали мириадами крошечных светлячков. Высокая, до колен, трава шевелилась, струилась освоителю навстречу упругими робкими волнами. В этом мерцающем оранжевом прибое угадывался шепот родника. Хотелось окунуться в его прохладу… Захар запоминал, впитывал в себя лесное великолепие. Может случиться так, что он будет одним из очень немногих, кто своими глазами видел эти чудные «секвойи» и пауков на тропе. Планету прикроют и будут оберегать, как новорожденного младенца королевской крови.

Паук сжался в ком, словно изготовился к очень длинному затяжному прыжку. Захар волновался. Так неужели там, внутри, заключенная в чуждую человеческому восприятию форму, неукротимо бьется разумная мысль?! Братья по разуму… В этой пустынной вселенной люди уже расстались с мечтой о Контакте.

Хоо решился. Он одним прыжком настиг двуногого, бережно вынул из брюшной сумки какой-то предмет и протянул его пришельцу. Это был тест на сообразительность. Если у двуногого есть хоть малейшие проблески разума, он должен принять подарок. Чувство прекрасного присуще всем разумным существам — так утверждали старейшины. Этот камень… Пропускающие умели превращать «черные» угольки в удивительные «голубые» алмазы с выпуклыми красноватыми гранями. Он не мог не восхитить пришельца.

Захар прикоснулся к голубому шедевру оранжевого мира. Волшебный камень согревал его мягким светом, удерживал, казалось, своей безумно драгоценной тяжестью. Удержит он и корабль на орбите… Улыбаясь, Захар уселся в гондолу пилота, притворил керамитовый колпак и запустил гравипульсатор. Шлюпка опрокинула пространство и легко, как непуганая птица, устремилась навстречу звездам.