Андрей Язовских - Три с половиной мира

– Ладно хоть баб пустых в том месяце меньше обычного в очередь на осеменение созрело. А ведь эти спиногрызы все тринадцать лет жрали чего-то каждый день! Место в казармах занимали! Вполне логичным становится вопрос: а не было ли здесь вредительства? Уж не выразил ли кто-то из ученых умников стой протест этой хитрой, масштабной диверсией?

Олекма опасался, что сейчас лектор скатится в обычное для ораторов разглагольствование об историческом моменте и героическом труде сплоченного трудностями народа… Заболтается и не объявит товарищам курсантам кто он, Олекма, по рождению…

– Подзабыли разве, кем последняя Война была развязана? Несогласными! Не разделяющими общечеловеческих ценностей уродами! Нас вынудили обрушить превентивный удар! Последнему тупице тогда ясно было, что задумали против нас! А задумали они своим разлагающим влиянием подточить нашу волю и разум изнутри! В той войне мы защищали себя и свой вековой образ жизни!

Мы сокрушили их своим праведным гневом! Но слепая ярость наших врагов не позволила им просто сложить оружие и сдаться. Они сопротивлялись тупо и бессмысленно, оставив после себя радиоактивную пустыню.

Наша победа далась нам непомерно тяжелой ценой! Но, несмотря на то, что по вине наших врагов некогда цветущая Земля почти погибла, мы остались человечны! Мы сохранили им их жалкие жизни! Мы отправили их на Луну, где они могли бы прозябать, упиваясь своими бредовыми идеями, сколько бы им хотелось.

Политработник опустился на тоскливо скрипнувший в тишине стул и тяжко вздохнул, разгорячившись в чтении пылкой, но очевидно заученной речи.

– Так о чем я? – Он в очередной раз окинул взором разбуженных слушателей, наткнулся на Олекму и продолжил, неотрывно глядя ему в глаза:

– Ты все правильно понял… Как тебя там? Олекма? Корабли наши гибнут вместе с экипажем. Слишком много возни, да и дорого это – систему спасения в корабли вставлять. С другой стороны: на кой ляд нам нужен такой пилот, который корабль потерял? Корабль ведь не вернешь?..

– Да это понятно все! Такому летуну, вернись он в казарму, все равно не жить! Начали-то мы с другого: как к лунным выселенцам живым в плен попасть?

Рожа у политработника побагровела и раздулась, глаза полезли наружу. Он вскочил на ноги, пару раз в холостую открыл рот, прежде чем заорать:

– Ты, придурок, слова потщательнее подбирай для вопросов своих! А то ведь по-всякому растолковать можно… А мамка твоя померла! Некому теперь хлопотать за тебя будет! – Еще минуту он отдувался, вперившись взглядом в ошарашенного Олекму, потом вернулся к столу и сел, крякнув и хрустнув коленками:

– Да ладно, не ссы. Нужен ты мне больно… Вы же, товарищи курсанты, все для меня одинаковые до полного безразличия. Все вы мне Сыны. И коли уж зашла об этом речь, так я вам расскажу об некоторых совсем простых вещах. Космические штурмовики, на которых вы будете охранять покой своих матерей и Отцов конечно тоже, предполагают единственный способ посадки: на базе приписки, жопой в персональное гнездо. Ну или как оно там у вас правильно зовется… Все! Других вариантов нет, и не будет. А если появится в корабле спасательная капсула, так раньше или позже она будет использована в попытке несанкционированной посадки на Луну!

По классу пронесся удивленный гул.

– А что вы так удивляетесь старательно? Что, никому такая мысль в голову не приходила? Может быть, может быть… большинству. Но если бы в какой то головушке и возник подобный план, так была бы это голова, рожденная в поколении БС-24/8! Ибо обещано учеными, что генетическая модификация того месяца подразумевает повышенные умственные способности.

***

Что-то теперь думает про Олекму гимназистка Оля? Что политработник наплел бывшим сокурсникам? Без сигнала бедствия пропал с радаров… Тут от недостатка информации что угодно напридумывать можно.

Ладно хоть Мать не дожила… Олекма устало плетется по узкой тропинке, ведущей неизвестно куда. И кусает губу, и зубами скрежещет, бубня себе под нос:

– Маухи – Маухи, старый ты пожиратель червяков. Я не предавал свою Землю. Нет, не предавал…

Старик, шедший в тридцати шагах впереди, остановился, засмотревшись на корни у себя под ногами. Когда Олекма поравнялся с ним, Маухи спросил его:

– В том месте, откуда ты прибыл… Что ты оставил там, к чему хотел бы вернуться?

– Ну как же!.. – начал было Олекма, но осекся на полуслове. Перед ним стоял дикарь, древний и дряблый, вяло отмахивающийся от мух. Стоит ли насиловать свою память, мучительно подбирая слова, которых старик все равно не поймет?..