Павел Лец - Выродок

На пункте сбора школы сержантов Десанта офицер, принимавший документы Дэйва, выглядел явно озадаченным. Он приказал подождать и вышел, а вокруг Дэйва, облаченного в форму кадета Академии Истории, воцарился вакуум. Проходившие мимо офицеры и курсанты, увидев его, буквально открывали рты от удивления и обходили метра за два. Наверное, будь на месте Дэйва марсианский мутант в полном вооружении, он вызвал бы меньше неприятия и отвращения. Минут через пять офицер вернулся и приказал следовать за собой. Они прошли по коридору и остановились у двери со светящейся надписью: «Начальник школы, полковник Франклин Д. Тарасов».

‑ Заходи, ‑ сказал офицер, сам остался в коридоре.

Шагнув, Дэйв оказался в просторном светлом кабинете, где единственным предметом являлся стандартный комплект «рабочее место руководителя», а украшением ‑ флаг Десанта и изображение Президента. Полковник Тарасов, в мундире с множеством наград, стоял у стола. В единственной настоящей руке он держал документы Дэйва.

Дэйв доложил:

‑ Курсант Хитов для дальнейшего прохождения службы прибыл!

И замер по стойке «смирно». Полковник молчал, во все глаза разглядывая необычного курсанта, причем один глаз был явно искусственный, но и он, казалось, излучал недоумение. Наконец полковник заговорил, по-военному кратко и безапелляционно:

‑ Решил поиграть в солдатиков, сынок?

‑ Никак нет!

‑ Ты ведь не дурак, да? По документам, с отличием окончил первый курс. Знаешь, тебе здесь не место.

Полковник выдержал паузу:

‑ Я напишу, что ты не подходишь по уважительной причине, и отправлю тебя обратно. Все будут довольны, а ты сможешь гордиться своей смелостью. Согласен? ‑ спросил Тарасов в очень утвердительном тоне. Перехватил документы протезной левой и занес правую руку, чтобы поставить резолюцию.

‑ Никак нет. Прошу разрешить обратиться к вышестоящему начальству.

‑ Что?! ‑ от неожиданности полковник выронил стикерс.

‑ Имею право согласно пункта 6 статьи 8 Устава ВС.

Полковник обомлел. Придя в себя через пару минут, он сменил тон:

‑ Ну, зачем тебе это надо? Окружающие станут тебя чураться, на войне тебя могут убить. Зачем?

Дэйв понял: полковник не отступит, не мытьем, так катаньем не примет его в школу. Тогда он решился на крайнюю меру.

‑ Мой второй отец, родной дядя, посоветовал так поступить.

‑ Фамилия дяди? ‑ спросил Тарасов.

Вместо ответа Дэйв сообщил код доступа к секретным сведениям о Дэвиде Хитове. Полковник глянул на экран, и выражение его лица изменилось.

‑Так ты его сын? Хитов ‑ псевдоним?!

‑ Так точно.

‑ Как он?

‑ Нормально, просил передать вам наилучшие пожелания.

Дядя ничего такого не просил. Дэйв предварительно ознакомился с биографией Тарасова и нашел: полковник еще в звании лейтенанта проходил службу под начальством комбрига Хитвола. За несколько секунд полковник стал иным человеком. Он смотрел на Дэйва с таким уважением, что стало даже неловко. На всякий случай Дэйв проявил на костюме значок члена Президентской семьи, но то очевидный перебор. Полковник мгновенно оформил Дэйва в школу, вызвал дежурного офицера, который явно ожидал другого решения начальства, и, пока Дэйв приходил в себя в коридоре, так проинструктировал подчинённого, что он, ведя Дэйва в казарму, разглядывал последнего, как ребенок диковинную игрушку.

Три месяца обучения в школе сержантов Десанта дались Дэйву нелегко. Нельзя сказать, что к нему открыто придирались. Действовали исключительно корректно, по Уставу ВВ. «Случайно» получалось, что самые тяжелые программы по боевой и физической подготовке доставались именно Хитволу. Тесты на оценку результатов у него оказывались самые строгие. За время учебы Дэйв получил полный комплект мыслимых и немыслимых очередных и дополнительных нарядов, которые только мог коллективно выдумать командно-преподавательский состав. Служить оказалось очень, исключительно тяжело. Дэйв ни разу за всё время не спал больше 4-5 часов в сутки. От физической усталости и недосыпания мысли начинали путаться, реальность смешиваться со сном. Однако он вытерпел до конца, как говорится, «на зубах», силой воли заставил себя не подавать ни малейшего повода усомниться в его пригодности к службе в Десанте. И каждый день он благодарно вспоминал дядю. Упражнения и задания, что он получал от него в детстве, оказались из курса обучения десантников. Именно жесткой подготовке он был теперь особенно благодарен, без неё выдержать испытания школы Дэйв явно не смог бы. Зато элитный колледж и курс Академии Истории сразу поставили его выше курсантов в интеллектуальной подготовке. То, что преподавалось в школе на уроках, с трудом укладывалось в головах полудеревенских парней, шедших в Десант от безысходности, в надежде хоть как-то подняться в жизни, для него являлось отдыхом. Теория действий командира отделения, на которого их учили, была ему известна ещё с десятилетнего возраста. Отношения с товарищами по учебе сложились ровными. Дэйв сразу решил не выделяться, раствориться в среде курсантов. Конечно, стать своим с нашивкой кадета Академии на рукаве невозможно. Но постепенно к нему привыкли. К тому же Дэйв проявил себя хорошим товарищем, помогал слабым и отстающим как на учениях, так и на уроках. Настоящее уважение и сочувствие он прибрел, уже заканчивая школу. Получалось, что по результатам Дэйв занимал первое место на курсе. Следовательно, как лучший курсант, должен получить погоны старшего сержанта, а не сержанта и распределиться на должность заместителя командира взвода. Тут взъярилось военное начальство. Как это так ‑ кадет Академии лучше всех? На выпускных экзаменах результаты тестов так откровенно подправили, что стыдно стало всем. Начиная от курсантов и до полковника Тарасова, который поделать ничего не мог. Настоящую фамилию Дэйва по Правилам оглашать не имел права и просто боялся встретиться с курсантом взглядом, когда вручал ему диплом об окончании школы, сержантские погоны и грамоту за второе место в списке выпускников. По окончании церемонии строй рассыпался, и товарищи-курсанты сочувственно похлопывали его по плечу, кое-кто открыто возмущался такой несправедливостью. Кажется, меньше всех расстроился сам Дэйв. За время учебы он ясно понял, что не хочет становиться военным. Муштра, слепое подчинение и жизнь по приказу не для него. Досыта наелся в детстве. Поэтому он просто радовался окончанию тяжелого обучения, совершенно не переживая, какие ему вручили погоны. Больше его волновало, как его встретят в действующей армии на Марсе. Клеймо Историка продолжало красоваться на рукаве.