Егор Фомин - Лестинца

— И что? — провела она пальцами по его руке.

— Подозреваю, этот замок пропитан интригами насквозь, в борьбе за сторонников… — он немного подумал и решился уточнить, — и все же кто ты?

— Тебя интересует имя?

— Тогда я бы спросил, как тебя зовут. Я хочу знать, кто ты в этом замке?

— Уж если тебя это так интересует, я — женщина Рен-Туна.

— О-о! Да я в опасности, — тихо воскликнул Итернир, особо, впрочем, не удивившись.

— Я же говорила тебе. Ну, и что, легче теперь стало?

— Честно говоря, не очень.

— Тебе уже говорили, что дальше Лестница кончается? — вдруг отстранилась она, откинувшись на спину.

— Да, но верится в это слабо.

— Это так. Ты уже понял, что придется остаться здесь? — с заметным безразличием спросила она в закопченный потолок.

— Теперь приходится думать, что это — один из вариантов.

— Вон ты как заговорил! — довольно произнесла она, вновь переворачиваясь лицом к нему.

— А что делать? Кому сейчас легко? — развел он руками.

— Догадайся, ты же мужчина.

— Необычная ты женщина.

— В чем? — вздернула она густые брови.

— Умная очень, и притом не боишься заставлять мужчин думать.

— Тебе не нравятся умные женщины? — вновь положила она свою руку на его.

— Мне нравятся красивые.

— А если красивая, но глупая?

— Удобно, — пожал плечами он, в свою очередь насмешливо улыбаясь.

— Так как же ты собираешься теперь жить здесь? — спросила она, и добавила, скорее утверждая, — Ты же не пойдешь в батраки?

— Да не хотелось бы… — вновь почесал он затылок, — насколько я чего-нибудь понимаю, все решает сила. То есть, у кого больше солдат. Так?

— Правильно, — скорее одобрила, чем подтвердила, она его мысли и милостиво добавила, — больше всего солдат в замковой стаже, а их командир — капитан гвардейцев Ун-Рона.

— Выходит, главный здесь — Ун-Рон, — вывел Итернир, — и далеко не все с этим согласны. Особенно те, кому нельзя действовать напрямую. Приходится находить принца-бабника, который дальше юбки ничего не видит и не хочет видеть, и пытаться что-нибудь сделать через него.

— У моего Рен-Туна, — вздохнула она, — только трое гвардейцев. Но все они, ему верны. Впрочем, набирал он их исключительно с моей помощью. Женщины здесь в большой цене… Давай, наконец, откроем карты, — привстала она на локте, шепча ему в самые губы, — тебе же наплевать на своего принца. А среди вас пятерых ты, а не он на самом деле главный. Брось его, приведи своих людей Рен-Туну, и станешь капитаном уже шестерых гвардейцев… подумай, — голос ее дурманил, а в глазах можно было тонуть вечно, — положение сил в замке резко изменится, с тобой станут считаться, и даже, может быть, у тебя будет своя женщина…

— Да? — тихо спросил он, ловя себя на том, что готов исполнить любое желание за только лишь…

— Да… — прижалась она к нему всем телом, и губы их разделяло мгновение.

— Я… подумаю, — улыбнулся одними глазами Итернир, пуская сеточку морщин к вискам.

— Хм… — разочарованно вздохнула она, сразу резко отстраняясь, — думай.

— Ты права, я действительно старше, чем выгляжу, — встал он, потом провел рукой по щекам, заросшим трехдневной щетиной, и добавил, — да и не слишком опрятный.

— Дорогу найдешь? — с ноткой пренебрежения спросила она.

— Я-то? — переспросил Итернир, ухмыляясь, — найду.

После ухода командира замковой стражи принцу не пришлось долго ждать. В дверь робко постучали, она тихонько приоткрылась и в комнату несмело прошла невысокая девушка служанка.

— Пришла, наконец? — недовольно приветствовал Кан-Тун.

— Да, светлый принц, — тихо ответила она, опустив голову.

У нее были пепельные немытые волосы и застиранное, местами протертое, платье.

— Давай-ка, порезвее, — повернулся принц к ней, позволяя себя раздеть.

Она подошла к нему и отважно, хотя и не ловко принялась сражаться с завязками некогда белоснежного камзола, склеившимся болотной грязью и тиной в единую массу.

— Как ты неловка! — то и дело замечал принц, — да поосторожнее! И кто тебя только обучал?!

— Никто, светлый принц, — отвечала она так тихо, что казалось, будто боится собственного голоса.

Когда, наконец, ей удалось справиться с тяжелой процедурой раздевания, она, ничуть не смущаясь вида обнаженного мужчины, помогла забраться в бочку, полную теплой воды и стала осторожно растирать его мыльной мочалкой.

— Аккуратнее три, — наставлял ее принц, — да смотри не царапай! Ногти она отрастила!

— Простите, светлый принц, — только и говорила она, — я постараюсь… я больше не буду, светлый принц…