Егор Фомин - Песня о первом герое

От издателя.

Предлагаемая вниманию читателя так называемая «Песня о первом герое» является литературным памятником III-го века до П.С. Пожалуй, единственным памятником, дошедшим до нас из той эпохи. Описываемое в «Песне:» относится к еще более ранним временам 740–950 г.г. до П.С. В современном научном мире это время является, пожалуй, наиболее спорным, но, общепризнанно, что в это были времена после коллапса цивилизации предшествовавшей нашей. Общественные отношения находились в зачаточном состоянии, следов структуры государства не наблюдалось ни в одной из известных археологических культур. Очевидно, что и мировоззренческие взгляды также были неразвиты, т. е. также не заметно следов каких-либо культов. Но именно к этому времени относится необъясненный скачок в развитии: возникает, так называемое, прото-государство, которое впоследствии раздробилось на много более мелких, происходит становление политеизма, причем культ возникших богов столь устойчив, что он дошел до нашего времени практически полностью. Очевидно, мифологизированное описание тех событий и отражает содержимое песни. При этом общепринято считать, что песня посвящена, главным образом Пришествию Сына, от которого мы ведем летоисчисление, то есть происхождению Сына и причине его Пришествия. И без того легендарный образ Сына, в свете «Песни:» приобретает и вовсе силу культа. К моменту создания «Песни:» ортодоксальная религия производит гонения на инаковерующих. Очевидно, эти пылающие костры, и залитые кровью плахи и заставляют автора романтизировать прошлое, вынуждают согласно известному принципу «Старое доброе прошлое» видеть догосударственные времена в превратном свете. Гротеск повествования столь велик, что в, так называемых, изначальных временах отрицается наличие верований как таковых.

Учитывая очевидную мифичность и аллегоричность описываемых событий «Песня:» не может представлять ценность, как исторический источник. Учитывая примитивность повествовательной культуры, обилия гротесков, иносказаний, очевидных ошибок, она не может быть и культурной ценностью. Но, исходя из сравнений с более поздними литературными памятниками, можно сделать выводы относительно литературных канонов того времени. Следует отметить, что в начале и конце каждой части «Песни:» автор приводит нравоучение, причем в начале в аллегоричной форме, а в конце конкретно указывая на что-либо. Ритм «Песни:» неровный, что заставляет предположить, что к тому времени требования к стихосложению окончательно еще не сформировались. Отсутствие современных памятником также косвенно на это указывает. Главным образом, «Песня:» через призму отношения автора отражает современные ему воззрения и общественные отношения. К сожалению, по причине гонений на неортодоксальные произведения текст дошел до нас не полностью, а лишь в виде трех табличек, содержащих начальную, конечную части и одну часть из середины. Полное число созданных частей установить не удалось. Имеющиеся на сегодняшний день, и реставрированные фрагменты и приводятся в настоящем издании.

Табл. 1

Глубокое синее небо Поддержит крыло в высоте, И вечные серые горы Край неба поддержат всегда. Людскими страстями и делом, Вот чем крепка вся земля. Мало, кто это помнит, Мало, кто это поймет. В бескрайние вечные дали Уносится песня пастушья, И горы смотрят угрюмо На то, как поет человек. Цветы, трава и деревья Молча внимают песне. Людские страданья и горе, Людская радость и счастье. Тиха, безмятежна природа, Спокойно в его владеньях. Безмолвно вздрогнули горы Любой не заметит муки. Один лишь пастух заметил, Что что-то неладно в округе. Он встал, повел головою, И замер, слушая небо. У горизонта услышал силу. Чью-то могучую руку. Увидел — кулак сожмется, Порвется в цветах долина. Без трепета в сердце горячем Подставил плечо под руку. Застыли трава и деревья Ждали конца поединка. Рука в кулак не сжалась, Крепко было сердце героя. Что делать далекому богу, Когда прищемил он пальцы? В дали горизонта скрылась Бессмертного длань владыки. Пастух тогда и подумал: Внизу, в долине ждут люди. Поднял он овец своих стадо, И вниз погнал поскорее. Спустился он вниз, в долину, Никто его не встречает. Любимая от порога Отнюдь не бежит навстречу. Понурые люди к храму Спешат на зов поклоненья. Новые боги над людом Крепкую руку простерли. Немило то сердцу героя, Ушел на окраину града. Где сел на пригорке, и флейту Свою дорогую достал он, И тихая-тихая песня Печально взвилась над страною.